— Я хочу быть невестой владельца заводов, газет, пароходов, — нагло говорю я, прижимая друг к другу трясущиеся колени. — И если ты по собственной глупости собираешься отказаться от львиной доли своего бизнеса, то уволь…

— Уволить тебя из агентства? — уточняет сквозь зубы Александр Юрьевич.

— Нет! — нервничаю я. — Уволь — значит не буду.

— Не будешь что? — снова уточняет Холодильник, мрачнея на глазах.

— Не буду твоей невестой! — храбро выкрикиваю я, и на наш столик начинают оборачиваться гости ресторана.

— Почему? — глаза Холодильника резко темнеют на два тона сразу.

— Потому что я думала, что вы… ты очень богатый человек! — шепотом говорю я, стесняясь всеобщего внимания. — А теперь это будет не так!

— Нина! — на меня дышит холодом сама Арктика. — Ты даже не представляешь размеры моего бизнеса, капитала. Уверяю тебя, что ты не заметишь никаких потерь, поскольку жизнь твоя вместе со мной станет ярче, богаче, интереснее во всех смыслах.

— Значит, потери все-таки будут? — цепляюсь я к словам.

— Это никого, кроме меня, не касается! — Холодильник откидывается на спинку стула и перекрещивает руки на груди.

— Я ценю твою жертву, если она имеет место быть, — официально начинаю я свою мерзкую речь. — Не будем ходить вокруг да около. Я хотела бы получить не только тебя, но и все, что ты имеешь. Ключевое слово "все". Иначе игра не стоит свеч… А поскольку это невозможно, извини… Я достойна большего. Не буду размениваться…

Я встаю на дрожащих ногах, беру сумочку и говорю застывшему Холодильнику:

— Я доберусь сама. Спасибо за ужин. Передай мою благодарность и мои извинения Матвею.

Он ничего не отвечает, глядя на меня мгновенно потухшим взглядом, словно лесной пожар потушили по мановению волшебной палочки. Но когда я делаю первый шаг от стола, резко говорит:

— Стоять!

Грубая команда помогает мне прийти в себя, и я использую последний, только что придуманный, но абсолютно железобетонный аргумент:

— Саша! Это были мои дневники. Да. Написаны они другим человеком, но под мою диктовку.

Эти слова вызывают новый лесной пожар в глазах Холодильника. И теперь он неконтролируемо полыхает, всепожирающий, яростный, адский и умирающий одновременно.

Быстро выхожу из ресторана на улицу. Ближайшие планы: не расплакаться и вызвать такси. Почему в любовных романах слезы героинь прозрачны, просто хрустальны, а мои мутны и не дают видеть даже на метр вперед? Сейчас прямо передо мной стена, но я прекрасно помню, что никакой стены здесь не было, а была длинная и широкая лестница, ведущая на парковку.

Стена движется мне навстречу. Евгений.