Мои руки с силой захлопнули ставни.

Ни единого слова.

Неужели, это была я? В остервенении тянула на себя створки и дергала за щеколду. Снова и снова. Звонко трещало стекло. Шторы не хотели задергиваться, словно сопротивляясь моему напору. Но руки не успокоились, пока не оторвали одну из занавесок. Она упала вниз, обмотав мои ноги.

Я пинала ее в остервенении, замечая, что Серегин силуэт за окном не исчезает. Пинала, кажется, целую вечность. А затем рухнула на пол, прислонившись спиной к батарее, и принялась рвать руками. Ткань не хотела поддаваться: скручивалась в узлы, растягивалась, скрипела, причиняя боль рукам.

Но мне этого и хотелось.

Сделать себе больнее. Еще и еще. Потому что просто умереть - это не для таких слабаков, как я. Такие не способны поднести пистолет к виску и спустить курок. Не хватит духу даже для банального отравления. Не говоря уже о заморочках с надежной петлей из веревки, чтобы избавить Землю от тяжести своего тела.

Я хотела свести счеты с жизнью. Я могла. И знала это. Бросила бы все.

Но меня не стало. Меня и так уже не стало.

Мурзя вошла и выключила в комнате свет. Она села рядом со мной и осторожно потянула ткань на себя. Мои пальцы, вцепившиеся в нее мертвой хваткой, не спешили разжиматься.

Как он мог так поступить? Как?