— Я не собираюсь марать о тебя руки, Стас. Из больницы тебя уже ждет следователь. Письмо Лейлы уже у него.

— Тогда что тебе еще надо? — уже зло спрашивает он. — Зачем ты пришел? Насладиться моим состоянием?

Это вызывает у меня усмешку.

— Мне жаль тебя, Стас. Искренне жаль. Что ты получил с того, что запер меня? Где твоя успешная жизнь?

Он молчит. Лишь зло смотрит на меня.

— Ответь мне на один вопрос, Стас. Только один. И я уйду. Обещаю. Зачем? Зачем ты все это сделал? Почему я? Чем я помешал тебе?

Воцаряется тишина. Но лишь на мгновение, потому что в следующую минуту Стаса прорывает. Он говорит зло, отрывисто. С ненавистью, которая так и скользит в его голосе. Поток слов прерывает лишь его кашель. Я вижу, что ему тяжело говорить, но не останавливаю. Я хочу это все услышать до конца.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

90. Дамир

90. Дамир

— Почему ты, Дамир? А ты не понимаешь? Ты! Ты чуть не украл у меня все! Хотя нет, все же украл. Я был лучшим в клубе. Лучшим, понимаешь? Пока не появился ты. Дикий зверек, спустившийся с гор. Ты отнял у меня мечту! Все отнял! Я видел, как тренер смотрел на тебя. Как смотрели агенты. Обо мне забыли. Как будто меня не стало. А ведь это я должен был поехать в сборную. Я! Не ты!

Стас тяжело выдыхает. Каждое слово дается ему с трудом, но он продолжает. Уже спокойнее. И я вижу, что ему тоже давно охота была выговориться. Освободиться.

— Я знаю, что не жилец. Врачи не скрывают от меня. Мне осталось немного. И я рад, что могу сказать все это тебе в лицо. Сказать, как я ненавижу тебя.

Когда я узнал, что в сборную едешь ты, а не я. Я узнал это раньше тебя. Несмотря на то, что я перестал быть фаворитом, друзья у меня остались. Так вот, когда я узнал, я решил не допустить этого. Не станет тебя — возьмут меня. Так думал я. Каждый раз, когда ты бегал по полю, я с надеждой ждал, что ты получишь травму. Но тебе везло. Ни шипы соперников, ни подкаты на тебя не действовали. И тогда я решил действовать по-другому.

Стас закрыл глаза. Взял передышку и продолжил:

— Лейла. Я познакомился с ней, когда ей было шестнадцать. Дурочка. Сбежала из дома. Я приютил. Как любая баба влюбилась в своего якобы спасителя. Мне было удобно. Безотказная. Доверчивая. Готовая на все ради меня. Хотя нет. Мне пришлось ее уговаривать, чтобы она дала показания против тебя. Долго уговаривать. Угрожать. И она согласилась. Все получилось просто идеально: поверили ей, экспертиз не проводили. Да и следователь оказался националистом и был рад без лишних улик упрятать тебя за решетку. Идеально. Но…