Короче, я прочувствовал на себе, каково быть бомжом. Сначала кочевал по знакомым, по случайным впискам, подрабатывал где придется. Устроился чистить мусоропроводы, дали служебную комнату. Дешевое бухло, трава, случайные бабы. Хоть чем-то забить пустоту. Со Светкой поддерживал связь. Когда узнал от нее, что родители подали в розыск, написал матери, чтобы не искали, не вернусь. Ждал осеннего призыва.

— Хотел пойти в армию?

— Да. Крепко во мне засела фраза того мужика с крыши. Не тебе решать, когда жить, а когда умирать. Не мне? Ну окей. Пусть решает тот, кто на это уполномочен. Потому что смысла жить по-прежнему не видел. Тогда вовсю шла вторая Чечня. Так было проще. Как только начался призыв, пошел в военкомат. Новороссийск, учебка, морская пехота. На войну ездили ходками, в сводных отрядах. Лез везде. Можно сказать, играл со смертью в поддавки. Не брала.

Как-то попросили в местную военную газету заметку написать. Знали ведь, где учился. Ну и понеслось. После дембеля предлагали остаться штатным журналистом, но я предпочел стрингером. Причем не газетчиком, а телевизионщиком. Чтобы ни от кого не зависеть и все делать самому. И текст, и фото, и видео. У меня хорошо получалось, без лишней скромности. Чечню всю вдоль и поперек объехал, в такие места совался, откуда ни один черт живым не вылез бы. Не брало. Как заговорили. И вдруг я нашел в этом смысл. В игре со смертью. Азарт. Ну, посмотрим, чья возьмет. Убьют — значит, так и надо. Нет — значит, сниму еще один забойный репортаж. Чтобы круче — только Эверест. Сначала жил в Новоресе, потом вернулся в Питер, снял квартиру. Платили очень хорошо. Особенно зарубежные телекомпании за эксклюзив. Виделся иногда со Светкой, больше ни с кем.

Года через полтора вышли на меня с ВГТРК. Не хотите ли, Артемий Алексеевич, на нас поработать. Вы ж языки знаете и все такое. А языки мне действительно легко давались. Английский и французский еще в школе, в МГИМО начал арабский и фарси учить. Согласился на внештатника, перебрался на Восток. Там всегда какая-то задница в наличии, горящий регион. А в целом ничего не изменилось, только заработки стали еще больше. На войне было хоть какое-то подобие жизни. Возвращался — и снова пустота. Потому что ничего не забыл и ни с чем не смирился. И по-прежнему забивал эту бессмысленность тупо чувственным. Выпивка, женщины, карты, экстрим всякий вроде стрит-рейсинга. А потом Светка познакомила с Мариной.

Артем замолчал, о чем-то задумавшись, а я вспомнила, что Света говорила о ней. Ее однокурсница. И ничего толком об Артеме не знала. Может, именно поэтому у них и не сложилось, а вовсе не из-за его профессии?