— Громкие слова! — Раздался хриплый грудной смех — Марк напомнил о своем существовании. — Вся соль вопроса в том, достойна ли эта девка подобной жертвы?

Буквально сатанея от дерзости противника, Давыдов ринулся вперед, заставляя нутро Леры покрываться ледяной коркой страха.

Боже! Только не это…

Из болезненных и люто ненавистных объятий вырвалась пулей, преграждая путь Герману.

— Все хорошо, — дрожащим и срывающимся от волнения шепотом, пыталась утихомирить взбесившегося мужчину. — Не надо…прошу тебя.

Давыдов замер. А после, кривясь, как от зубной боли, заключил лицо Леры в горячую грубоватую ладонь. Сжал подбородок.

Господь милосердный! Будто к оголенным проводам прикоснулась!

Заворожено наблюдая за реакцией, очертил большим пальцем контур ее рта. Медленно. Властно. Порочно. Растягивая губы, и увлажняя собственную кожу девичьей слюной. Растирая по мягкой плоти широкой подушечкой.

Кровь, ударила в мозг, сметая все границы дозволенного. Лера уже ничего не понимала, теряясь в ощущениях, уплывая.

Где верх, а где низ? Где черное, а где белое?

Какая, к черту, разница?

Инстинкт сыграл с ней злую шутку — повинуясь порыву, медленно поцеловала тот самый палец, совершенно забывая, где находится. И зачем!

Герман утробно зарычал, явно довольный ее маленькой инициативой. А Валерия, вдруг, четко осознала произошедшее.

Демонстрация принадлежности. Ему! Самая настоящая. Вот, что это было!

— Ступай, мелкая, — мягко оттолкнул девушку с дороги, — принеси мне чего-нибудь выпить.