К черту поруганную честь! К черту исковерканное прошлое. К черту желанную месть! На кону стояло слишком многое. Даже с ее гипертрофированным чувством справедливости, порой приходилось заткнуть собственную гордость увесистым кляпом, отправив куда подальше. Единичные случаи, но они имели место быть.

— Синяки? — Ответила за Марка Георгиевича. Прощебетала беззаботно и легкомысленно. По крайней мере, очень старалась, чтобы все выглядело именно так. Режим полной дуры, в действии. Ей было, чем гордиться! — Какие синяки? Ты о чем, Герман?

Удивленно, уставилась на покрасневший от костедробящей хватки Кожаева, локоть.

Вот, ведь…ублюдок!

— Ух, ты! Где же я так? — Продемонстрировала мужчине конечность. — Вспомнила. Случайно ударилась о дверцу автомобиля, когда выходила из такси. Обычное покраснение. Завтра не останется и следа.

Черта лысого! Завтра ожидается огромный кровоподтек, на пол руки!

Вышеупомянутый «господин», вновь сжал ее. Да так, что ребра затрещали. Едва от боли не взвыла, выплевывая воздух.

— А кровь, — продолжила гораздо тише, от невозможности сделать полноценный вздох, — Так, это…ногти отрасли больше, чем обычно. Я забыла — сжала кулаки, и…и, вот! Расцарапала.

Складывалось впечатление, что он вообще ее не слышал. Совершенно. По-прежнему полосовал взглядом Марка. Мысленно кромсал по кусочкам, вырывая руки и отрубая пальцы. Изучал. Внимательно сканировал, делая лишь ему известные выводы.

— Я сказал — отпусти ее! — Процедил Герман, сквозь стиснутые зубы, игнорируя пылкие речи девушки. — Третьего предупреждения не будет.

Вердикт озвучен. Старания пошли прахом.

Как? Неужели, все столь очевидно, и актриса из нее некудышняя?

— Видишь ли, ее страх чреват твоей болью. — Продолжил тоном, от которого волосы на загривке зашевелились. Крохотный полушаг в их направлении. — Ее боль… концом твоей никчемной жизни.

Неизвестно, что именно возымело действие: угрожающий вид мужчины, или же откровенное безумие в шальном взгляде, только спустя мгновение хватка Кожаева на ее теле значительно ослабла.

От облегчения закружилась голова. Нет, страх не ушел. Да и паника все еще находилась на своем «законном месте», лишая полноценного сердцебиения. Но, в этом сумасшедшем коктейле, появилась и капелька надежды. Намек на спасение. Не важно, до какой степени взбешен сейчас Герман, и на что способен. Главное — находился рядом. Одним своим присутствием вселял в нее спокойствие и уверенность, укрывая собственной аурой, точно прочнейшим щитом.