Я задерживаю дыхание.

И я слышу, как он рисует свою. «Никогда не переставай любить меня, Оливия Тейлор».

Он исчезает.

Моя сила уходит из моего тела, я рушусь на землю, но не плачу. Пока не услышу, как закрывается входная дверь. Потом все это льется из меня водопадом. Моя спина находит стену, мои колени встречаются с грудью, и моя голова встречается с коленями, мои руки обвиваются вокруг меня, делая себя настолько маленькой, насколько это возможно.

Я плачу.

Для того, что кажется навсегда.

Сегодняшняя ночь действительно будет самой длинной ночью в моей жизни.

Глава 23

Глава 23

Час спустя я сижу на мягком диване Миллера, попробовав его кровать, гостиную, кухню. Детально проработанный карниз, опоясывающий потолок, запечатлелся в моей памяти, и я пережила каждый момент с тех пор, как встретила Миллера. Все. Я улыбаюсь про себя каждый раз, когда представляю себе одну из завораживающих черт Миллера, но затем я громко ругаюсь, когда образ Грейси Тейлор вторгается в мои попытки отвлечься. Ей нет места ни в моих мыслях, ни в моей жизни, поэтому сам факт того, что она занимает хоть какой-то кусочек моего мысленного пространства, приводит меня в бешенство. У меня нет ни времени, ни энергии, чтобы погрязнуть в суматохе, которую она могла вызвать. Она не заслуживает любой душевной боли, которую я могла себе позволить. Она эгоистка. Я ненавижу ее, но теперь у меня есть четкий образ — лицо, запечатлевшее в моей голове ненависть.

Я бросаю свое тело на диван, так что теперь я смотрю на горизонт Лондона и задаюсь вопросом, не посылает ли мой разум намеренно эту линию мысли. Не отвлекаюсь ли я подсознательно от мыслей о том, что сейчас происходит? Лучше ли этот гнев, чем то несчастье, которое я обязательно почувствую, если позволю своему мозгу сосредоточиться на том, что Миллер делает прямо сейчас?

Я зажмуриваюсь, мысленно крича на себя, когда Грейси внезапно уходит и совершенство Миллера до того, как он оставил меня в своей гримерке, заменяет ее. Я не могу этого сделать. Я не могу сидеть здесь всю ночь, ожидая его возвращения. Я определенно сойду с ума еще до конца ночи.

Я вскакиваю с дивана, как будто он загорелся, и спешу из студии Миллера, стараясь не позволить своим глазам увидеть его стол с красками, зная, что то, что я растекаюсь по нему, не поможет. Никто не будет смотреть на диван в гостиной, на кровать, на душ, на холодильник или на пол кухни…

'О Боже!' Я протягиваю руку и в отчаянии немного тереблю волосы, кружа в центре гостиной, размышляя, где мне спрятаться. Легкая колющая боль на коже черепа напоминает мне только пальцы Миллера, запутанные в моих волосах. Я не могу сбежать.