Между дверями лифта.

«Боже мой», — выпаливаю я, щелкая по кнопке вызова, как чокнутая, мое больное сердце сильно отрывисто билось о мою грудную клетку. «Боже мой, боже мой, боже мой».

Кажется, что каждая секунда похожа на столетия, когда я с нетерпением жду, когда лифт откроется, настойчиво нажимая кнопку без всякой цели, кроме как для того, чтобы что-то физически ударило. 'Открывайся!' Кричу я.

Дин!

«О, слава богу!» Веревка падает с воздуха на землю у моих ног, когда двери начинают открываться.

И фейерверк ударил меня, как бык. Шквал или они — все они нападают на меня, вызывают у меня головокружение, бросают вызов моей способности видеть.

Но я его вижу.

Моя рука вылетает и держит стену, чтобы я не рухнула от шока. Или это облегчение? Он сидит на полу лифта спиной к стене, его голова опущена, и нить ведет к петле, завязанной вокруг его запястья.

Какого черта он здесь делает?

— Миллер? Я осторожно шагаю вперед, гадая, в каком он состоянии и как я могу с этим справиться. — Миллер, милый?

Его голова поднимается. Он медленно открывает глаза. И у меня перехватывает дыхание, когда пронзительные голубые глаза впиваются в меня. «Нет ничего, что я бы сделал для тебя, милая девушка», — выдыхает он, протягивая руку ко мне. «Я ничего не мог сделать». Легкий изгиб его головы жесты, чтобы я подошла к нему, что я делаю не задумываясь, стремясь утешить его. Хотя почему он в лифте — кровавая загадка. Зачем ему пришлось пройти через это? Я беру его за руку и напрягаю мускулы, чтобы помочь ему подняться, но я уже спускаюсь к нему на колени и настраиваюсь именно так, прежде чем смогу отреагировать на инстинкт и вытащить его из дыры монстра.

'Что делаешь?' — спрашиваю я, подавляя желание сразиться с ним.

Я занимаю позицию. «Ты собираешься подарить мне мою вещь».

'Что?' Я не совсем понимаю. Он хочет свою вещь в страшном лифте?

«Я спросил один раз», — нетерпеливо рявкает он, и искренне это имеет в виду почему он это делает?

Мне больше нечего сказать и мне не разрешено помогать ему из этой адской дыры, поэтому я выбираю единственный вариант — обнимаю его, прижимая к себе. Мне нужно несколько минут неистовых объятий, прежде чем я осознаю отсутствие исходящей от него дрожи. И все становится ясно.

— Ты попали сюда охотно? — спрашиваю я, гадая, как еще я думала, что он мог случайно наткнуться на лифт.

Он не отвечает. Он дышит мне в шею, его сердце приятно бьется о мою грудь, и нет никаких признаков беспокойства. Как долго он здесь? Я не спрашиваю. В любом случае, я сомневаюсь, что получу ответ, поэтому позволила ему сжать меня, сколько душе угодно, услышав, как за мной закрываются двери. Я определенно замечаю заикание его пульса.