– Разойдитесь по углам. Живо. И это теперь ваша клетка на весь урок за то, что решили сделать из меня идиота. Не надо придумывать какие-то нелепые истории. Поверьте, правду всегда видно. Знаете, почему? Потому что правда никогда не бывает сказочной и радужной.

Сказать, что мне захотелось придушить собственного преподавателя – ничего не сказать. Но пока не заняли второй угол у задней стены, я ломанулась к нему. Не хватало ещё стоять перед десятками пар глаз, тем более – спиной к ним!

 Мы уткнулись носами в холодные стены и злобно сопели. В это время Прохор Авдеевич продолжил занятие.

– Хорошо. Теперь я попрошу встать того, кто написал эссе «Всё, что у меня есть».

Я стояла спиной к партам, поэтому могла полагаться лишь на свой слух. Кто-то отодвинул стул – скрипнули ножки о пол.

– У тебя получилось лучшее эссе из всей вашей группы. Я бы попросил тебя зачитать его вслух. У тебя есть право отказаться, но тогда ты можешь потерять моё расположение, а оно дорогого стоит, уж поверь.

Дальше я не поняла, что произошло. Какая-то заминка, копошение. Затем Прохор Авдеевич сказал «отлично». Чьи-то шаги, шелест листов. Кашель, словно прочищают горло.

После чего Золин начал читать:

Раньше мне легко было сказать, кто моя семья. Мои родители маги, у меня есть старший брат. Чтоб вы понимали, он старше меня на две минуты. Мы двойняшки. У меня есть мама, и когда-то был папа.

Обычно люди странно реагируют, когда я говорю, что мой отец погиб. Они начинают жалеть меня и сочувствовать, но мне кажется, это глупо. Сочувствовать можно тому, кто потерял работу, ведь этот человек сможет найти себе ещё одну. Но я не могу ни вернуть отца, ни найти себе другого. Мне кажется, нужно ввести правило: когда ты говоришь, что у тебя погиб отец, в ответ должно быть несколько секунд молчания.

Удивительно, но после того, как я его потерял, в моей голове многое поменялось. Странно, потому что я всё время спрашиваю себя: неужели, чтобы что-то понять, нужно потерять самого близкого и дорогого человека?