Да и голос отчего-то пропал, словно бы звучать он мог лишь в подземелье. А Нег и вовсе растерялся. Не любил он, чтоб им командовали, да только когда голос говорил ему, что делать, было всяк проще. Сподручней...

Прямо перед его лицом проскочила повозка, и колесо ее деревянное, широкое да тяжкое, едва не переехало мальцу руки. А за тем и брань посыпалась, от которой щеки Нега стали пунцовыми:

- Поди ж ты, отребье голодное! Пшел отсюда! Пшел!

И Нег, сам не разумея, что творится кругом, ухватился за цветастую нитку, что снова просилась в руки. Заторопился. Потому как, рассудил малец, коль тот голос хотел бы его смерти, оставил бы в подземелье.

А вот то, что нить закончится внезапно у старой покосившейся избы, что на околице Камнеграда занесена снегом, Нег оказался не готов. Думал, к капищу выведет. Да только и выбора у него не оставалось.

Оттого-то и толкнул ногою дверь, ввалившись в спертый воздух старой горницы.

***

Островитяне отплывали на рассвете. И суден нынче шло не три, а с полдесятка. Вот только катергонов среди них не было. Два драккара, остальные - снеккары. И все украшены головами зверей причудливых, да щитами...

Тот, что нес Ярославу, звался "Драконом ветра", и островитяне верили: зубастая пасть говорила что с ветром северным, озимком прозванным, что с морем своенравным. Стало быть, ведала их язык, раз волны подчинялись наказам...

Говорили, шторма обходили то судно стороной, и морская армада с легкостью шла по путям, где гибли другие.

Орм вел за собою "Морского льва", грозно ощеривавшегося на врага. Словно бы живого. И, верилось, судно то и вправду было живо. Не подпускало к себе капитана другого, оставляя того в открытых водах, потому как на острове все верны единому Хедвингу...

Морская армада поражала Ярославу свирепой мощью, да только все в ней сжималось от предчувствия, что они идут не просто к Камнеградскому Княжеству. Но к последнему пути, где уцелеет не каждый.

Она глядела на мужа, что стоял на самом носу корабля. И сердце ее испуганно трепетало. Тяжкое предчувствие заставляло нутро съеживаться, и однажды ночью она не выдержала, запросившись со слезами в голосе:

- Давай останемся, Дар. Среди островитян, как сделал когда-то твой брат. Остров велик, и затеряться в нем не тяжко. Поставим крошечное халле у самой воды. Из дерева сизого, что ощеривается листьями-иглами на чужаков. Да только мы не чужаками к нему... Серед горницы очаг запылает, как у Здебора. Древесина прочная, тепло сбережет. Я ж и своим делиться стану. Научимся ловить рыбу и разводить скот. Я нарожу тебе сына, и...