- Значит, там встретил тебя?

- Там, - согласилась Хельга. - Я ведь, как и другие, жила в тиши. Выбранная в детстве, приняла судьбу. Ушла по первой крови в лес, что принял меня враждебно. И избу ставила сама, собирая не один оборот луны. Благо, отец научил. А потом... свыклось как-то, сжилось. И тут - он. Знаешь, тогда пророчество и начало сбываться.

Ярослава глядела на островитянку, боясь невольным жестом разорвать ту связь, что появилась между ними. А ведь та лишь поначалу казалась ей неприступной. Только как ближе...

- Старая ведьма давным-давно видала, что свидимся мы с ним. И что уведет он меня из лесу в крошечное халле. Детей видала, войну вот. Говорила, верно, боги проклянут меня за то, что не подчинюсь воле святой. А как подчиниться, если душа в нем своего признала? Матка вот верила ведьме той...

Островитянка поправила сизый мех у ног Ярославы, покрепче обернув им живот девки. И Яра почувствовала, как откликается на ту нежность ее дитя. Касается осторожно руки ведьминской по-за защитой живота. И затихает. Стало быть, мирно ему, спокойно.

- А ты? Во что сама веришь?

Хельга, уже готовая уйти, обернулась к Ярославе. И серьезно ответила:

- В себя. В Геста вот... пожалуй, хватит.

И она отошла к мужу, что спокойно вглядывался в морскую гладь. А Ярослава задумалась. Верно, чутье не подводило ее. Вот и Хельга вторила ему, предупреждая об опасности. И тогда что могли они, две молодицы? Яра разумела: беловолосая не сказала ей всего. Не раскрыла. А оттого и тревога, что снедала душу, становилась лишь сильнее. И, верно, нужно лишь дождаться островитянку...

Море меняло час. И даже время само словно бы текло по-другому. Вытягивалось, искривляясь в пространстве. И то, что забирало в прошлом час, нынче просило больше.

Ярослава уж умаялась ждать мужа, а тот все не шел. Пока не настал час обеда. И с ним те, что стояли на носу корабля, уселись кругом нее. Разобрали деревянные миски, наполненные вяленым мясом да хлебом, и принялись есть.

Почуял ли Дар, что нареченной его неспокойно? Верно, так. Потому как все заглядывал в лицо взглядом пытливым да касался руки. И нежно:

- Что, дитя?

Ярослава соглашалась: дитя. Потому как незачем ему терзать душу страхом ееным. А вот Хельгу придержала. За руку. И взмолилась тихо:

- Раскинь кости.

Островитянка обернулась на мужа с Даром, что снова ушли к носу судна. И опустилась подле Ярославы:

- Я не ведьма больше. Не такая, как все. Потому как порочна стала, познав мужа. И взгляд мой закрыт богами как кара. Кости больше не слушают...

Она силилась сказать что-то еще, но Ярослава не желала слушать. Теребила руку свояченицы да заглядывала в глаза: