- Я бессмертна, Роговлад. А вот ты - нет.

И мир меркнет.

***

Вьюгу принесли девы в платьях белых. С руками тонкими, что швыряли горсти снега в гостей непрошенных, да упирались чернеющими глазницами в раскосые глаза воинов степных. Говорить пытались:

- Почто пришли на Землю Лесную?

Те степняки, что отвечали им, исчезали в пелене снежного вихря первыми. А на том месте, где только что стоял воин, загорались алым светом голодные глаза. Волчьи.

Вот и его, Хана, спросили?

- Почто пришел?

Девка эта спускалась с дерева ближнего. Шла легкой поступью, облаченная в одежды легкие. И ни снег, ни ветер были ей не помеха. Тонка, стройна. Волосы длинные, тяжелыми волнами спадающие до самых пят, лишь слегка покачиваются порывом озимка. Кто?

- Омела-а-а-а, - поет она. - Не ведал?

Хан машет головой. А дева хороша. И даже у Айнур, жены его любимой, младшей, нет такого сладкого голоса. И волос таких нет. А вот пахнет от девы все также: медуницей. Сладкой, приевшейся еще с покоев самого Элбарса.

Не верить...

Подле него падает еще один воин. И его, кажется, утаскивает в снежную пелену нечто темное, подобное змее. А дева, что тянет к Аслану-Льву руки, улыбается:

- Гадюшница. Тоже вот сестри-и-и-ца... Огневики еще поспеть должны...

Она глядит на Хана нежно, томно. И он вспоминает рассказ купца полнолицего, с которого степной брат гоготал у костра. О такой же вот деве сладкоголосой, с речами дивными. Не устоял...

- Знаешь обо мне? О нас?

- Знаю, - кивает Хан. И режет тонкое платье изогнутой саблей.

Красная дева удивляется всего на миг. Останавливается. А затем шипит подобно тем, черным. И руки вытягивает в сторону Степного Льва. Увернулся? Так это только от нее. А вот от зверья лесного не удастся. И подле Хана раздается вой волка.

Обернуться на рык. Замахнуться саблей тонкой. Рубануть!

Хан снова нашел свою жертву, да только замест одного воя появились два. За ними - три. И спустя всего минуту их было не сосчитать.