Но ярче всего в памяти запечатлелся ее полный надежды и ожидания взгляд, которым она на мгновение пронзила Эрена, пока пыталась высвободиться из цепкого хвата твари.

Микаса надеялась на его помощь.

И все это в те краткие мгновения, пока рука Эрена тянулась к рукояти. Он услышал за спиной лошадиную возню и лязг клинков, жалобное ржание раненой кобылы, отрывистый голос Леви и звук собственного сердца. В УПМ смысла не было. Титан вылез только по грудь, и его затылок, скрытый черными волосами и шматками травы, казался легкой целью, тем более что внимание твари было полностью поглощено Микасой.

А в следующий миг по затылку гиганта полоснули два клинка…

Кровь задымилась на лезвиях, мертвая туша повалилась в траву, мерин под Эреном растерянно затоптался на месте, в то время как сам Эрен сжал зубы от злости.

Потому что его оружие осталось чистым.

Это клинки Жана дымились сейчас победой.

И это Кирштайн, уже соскочив с лошади, напару с подоспевшим Конни помогал Микасе выбраться из обжигающей хватки титана. Это ему она сказала тихое «спасибо», пока Эрен продолжал из седла наблюдать за возней, изображая упрямую безучастность, потому что так и не нашел в себе силы смириться с «поражением».

Тогда, два дня назад, у безымянного холма отряд оставил пятно выжженной от титана травы, лошадь, которую Леви пришлось застрелить — та сломала ногу и так и не смогла подняться, — и желание Эрена общаться с Микасой, Жаном и всеми остальными.

После этого случая Эрен горел молчаливой яростью. Он снова упустил шанс доказать самому себе, всем, а главное Микасе, что больше не только не нуждается в ее опеке, но и сам может защитить кого угодно. Даже ее. Доказать наконец ей, что Эрен Йегер — уже не сопляк, которого каждый раз спасала от тумаков соседских мальчишек девчонка… Как же это всегда было унизительно…

Впрочем, тот факт, что в итоге Микасу спас Жан, Эрен воспринял не менее болезненно, хотя с трудом в этом себе сознался. Он недовольно зыркнул в сторону Жана. Тот осмелел (или оборзел?) настолько, что, видимо, возомнив себя личным телохранителем Микасы, теперь каждый раз не упускал шанса оказаться к ней поближе. Вот и сейчас что-то рассказывал ей, пока она отрешенно смотрела вперед и изредка кивала. Эрен даже зубами скрипнул от бешенства и крепче сжал поводья. Лошадиная Морда теперь до конца своих дней будет ходить, выпятив грудь колесом от того, что среагировал быстрее Йегера. А Микаса будет ему благодарна за свое спасение и станет относиться гораздо теплее… и внимательнее. Хотя какая, к черту, разница? Может, так даже лучше — зато Эрен останется без ее навязчивого присмотра. Логика подобных рассуждений казалась молодому человеку безупречной, только почему-то легче все равно не становилось. Даже наоборот. Эрена подобная перспектива злила. В причины он, правда, решил не вдаваться — слишком страшно стало копаться в мотивах своих внезапных душевных терзаний.