— Вот уж не думал, что твой папаша чистоплюй, — звезданутый даже присвистнул от изумления. — Теперь понятно, в кого ты такая.

Мака молча смотрела на порядок в гостиной. Идеальный настолько, что комната казалась скорее экспозицией в музее, нежели местом проживания такого неряшливого холостяка, как папа. Ни тебе пустых банок из-под пива, ни окурков в пепельнице на столе перед диваном, ни кучи неглаженной одежды на стуле (в этой дурацкой привычке папа с Соулом выказывали поразительную солидарность). Аккуратно сложенный на спинке кресла плед, ровные ряды книг на полках и отполированный до глянцевого блеска журнальный столик, на котором единственным (просто удивительно!) предметом оказалась ваза с букетом ромашек — маминых любимых цветов.

А еще здесь были фотографии. Много фотографий. В простых деревянных рамках, они стояли на каминной полке, висели на стенах, нарушая ровный узор цветастых обоев, и даже уходили вверх по стене вместе с лестницей, где окунались в темноту неосвещенного второго этажа. Мака остановилась около первой ступени, вглядываясь в свое детское фото и пытаясь вспомнить, видела ли она раньше этот снимок, а еще понять: что побудило папу развесить фотографии повсюду. Соул подошел почти бесшумно и встал рядом.

— Так эта родинка у тебя с самого рождения? — вдруг хмыкнул он добродушно, и Мака почувствовала жар на своих щеках.

Конечно, не от того, что бывший напарник глазел сейчас на ее детскую фотографию — да такие запечатленные голые карапузы у всех родителей, наверное, есть, и разве что извращенец может находить в них какой-то особый для себя интимный подтекст. Маке стало жарко от мысли, что Соул Итер не только успел когда-то разглядеть у нее это крохотное пятнышко ниже поясницы, но еще и до сих пор помнил о нем.

— Ты вообще о чем думаешь? — проворчала она, смутившись.

Он озадаченно почесал затылок:

— Вообще-то я думаю, зачем Спирит распотрошил весь ваш семейный альбом. Кажись, фотографий здесь раньше не было.

Мака поднялась ступенькой выше и взглянула на следующее фото, где дружное семейство Албарнов было запечатлено на лодке посередине озера. Папа и дочь с аппетитом пожирали бутерброды, пока мама с недовольным лицом пыталась натянуть на упрямую малышку Маку панаму, чтобы солнце не напекло той голову. И чем больше смотрела повелительница на эту фотографию, тем сильнее чувство тревоги скручивало внутренности в узел.

— Я помню этот день. Папа накануне вернулся из командировки и устроил нам с мамой что-то вроде пикника. Мы тогда чуть ли не весь день провели на этой лодке, и я даже немного обгорела.