Хорошенько тряхнув его напоследок, Сайто разжал руки.

- Сейчас уже никого не найдёшь, - с досадой бросил он. – Эти остолопы даже не догадались задержать посыльного.

- А вы всех поставили в известность, что у вас пропала дочь? – спросил Кано, бесцеремонно вырывая письмо у Торио.

- Нет, - процедил Сайто. – И только поэтому я не казню мальчишку-связного. Как вы смеете читать письмо, адресованное не вам, Кано-сан?

- Думаю, я имею на это такое же право, как и Торио-сама, - спокойно ответил Кано.

- Торио-сан – жених моей дочери, а вы кто?

- Ваша дочь ясно дала понять, что монастырь ей милее, чем брак с Торио-сама, - Кано нехорошо усмехнулся. – Неужели после всего этого вы ещё собираетесь выдать единственную дочь за него замуж?

- Вы будете диктовать мне решения? – голос Сайто стал настолько угрожающим, что Торио задрожал. Но улыбка на лице Кано только сделалась шире.

- Господа! – снова вмешался Торио. – Пожалуйста, возьмите себя в руки! Вы же поняли, что бедная девушка не в себе. Возможно, её душевное состояние сейчас таково, что она не отдаёт отчёта своим словам. Стоит Маюри-сан вернуться домой, и всё наладится.

- Да неужели? – ядовито спросил Кано. – А вот мне показалось, что Маюри-сан – очень здравомыслящая девушка, которая не будет бросать слова на ветер. Вам, Торио-сама, следует смириться с тем, что вы ей противны…

- Не смейте говорить о моей дочери так, будто имеете на неё какие-то права! – вскричал Сайто.

- Я имею значительно больше прав, чем вам кажется, - даже не дрогнул Кано. – Вы, Сайто-сама, ужасно слепы во всём, что касается вашего собственного дома…

- О чём это вы говорите?!

- О вашей семье, - глядя прямо в глаза взбешённому министру, ответил Кано, - о ваших женщинах.

- Что – о моих женщинах?!

- Господа! – в ужасе замахал руками Торио.

Кано, до этого сидевший на походной циновке, поднялся во весь рост.

- Ваши женщины вам не принадлежат, - отчеканил он, - ни жена, ни дочь.

Торио покрылся холодным потом. Он уже почти не сомневался, что сейчас дойдёт до убийства. И что же тогда делать? Проклятый Кано, никак молчать не научится.

По лицу левого министра заходили желваки. Он побагровел.