Джейкоб Андервуд довольно захихикал.

– Малеста – самая ценная вещь в моей коллекции. Она как редкая картина,  которая большей частью времени хранится взаперти и выставляется только по определённым дням. Ценители красоты выстраиваются в очередь, чтобы её увидеть, и готовы заплатить любые деньги за удовольствие от общения с ней. Она очаровывает всех и с первой секунды.

– И сколько чеков получает фонд после одного такого «показа»?

– Зависит от масштаба мероприятия и того, сколько времени оно занимает. Если не считать провала в Аскоте, то ещё ни разу не было так, чтобы фонд остался ни с чем. Все так стараются сделать что-то приятное для леди Андервуд, что первое, к чему прикасаются, – это чековая книжка.

– Честный отъём денег, я бы сказал. Все довольны, и никто никого не принуждает.

Андервуд кивнул.

– Так и есть. Богатые господа ещё долго вспоминают общение с красивой женщиной, у них остаётся приятное послевкусие от встречи, а также возникает чувство собственной полезности обществу. Ничто так не облагораживает человека, как помощь детям. Ну, а проверять-то никто не проверяет.

– Ты доверяешь своему бухгалтеру?

– Он видит только одну доходно-расходную часть. Вторая же, благодаря нашей с тобой схеме, отлично скрыта от глаз.

– Мда. – Пикли потянулся за второй сигарой. – От занятий благотворительностью в нашем мире обеднеет лишь дурак.

– Вот поэтому я и хочу, чтобы после моей смерти все деньги перешли в руки Тима и Кэтрин. Нужно держаться семьями, а не разбазаривать нажитое.

– И тут ты прав. – Пикли поскрёб подбородок. – Но...

Джейкоб насупил брови.

– Говори уже. Что-то ты сегодня много ходишь кругами.

Пикли натянуто улыбнулся.

– Почему-то меня снова беспокоит твоя актриска... Как увидел её в Аскоте, так меня не покидает чувство, что с ней что-то не так.

Андервуд фыркнул.

– В который раз говорю тебе: она просто глупая баба, которой бог дал неземную красоту. Она податлива, и из неё можно лепить всё, что душе угодно. Она никогда не перечит, не задаёт вопросов. Всё, что её интересует, это шляпки и болтовня. Правда, она ещё хорошо запоминает тексты и умеет красиво и убедительно говорить на публике, чем я охотно и пользуюсь.

– И ты не ревнуешь её? Не боишься, что она может закрутить роман с кем-то из тех, в чей карман ты запускаешь руку?

– Ревную? Чтобы ревновать, надо любить, а ты меня с кем-то путаешь.