Вот вам и дружеская поддержка! Растягивает губы в улыбке и приветливо машет Максиму, продолжающему сверлить мою спину тяжелым взором. О чем думает? И зачем пялится, если не собирается подходить?

Я гадаю, а подруга вздыхает и, опомнившись, протягивает руку ладонью вверх, обращаясь теперь к Звягинцеву:

-Мобильный верните. Немедленно, - и получив желаемое, тут же прячет его в мою сумку. - Пошли давай. У меня сегодня ещё куча дел.

Не хочу, только сопротивляться, когда в твою ладонь мертвой хваткой вцепляется Смертина, нереально. На ватных ногах бреду к гаражу и чем осязаемей становится аромат моря, тем ярче пылает мое лицо. Как школьница, ей-богу! Словно мне есть чего стыдиться! Это не я пустослов, не я жалкий трус, предпочитающий выходить из отношений с по уши влюбленной в него женщиной по-английски, а он. Самый что ни на есть настоящий подонок!

Изгибаю бровь, замедляясь, когда расстояние между нами легко может преодолеть вытянутая рука, и выразительно окидываю его взором. Пусть хотя бы извинится! Или бросит еле слышное “привет” ради приличия! Его я хотя бы заслужила?

Максим

Смотрю на неё, а перед глазами встаёт Наташка. Бледная, с лицом, которое исказила гримаса боли:

-Какая же ты сволочь, Максим! Променял собственную мать на мимолетную интрижку! - так и звучит в голове её обвинение, которое, вполне возможно, стало пророческим. Я ведь это и собираюсь сделать, верно? Отключить разум, отшвырнуть в сторону тлеющую сигарету, сделать несколько размашистых шагов и без лишних разговоров прижать к себе эту девушку, что обеспокоено водит глазами по моему телу. Обнять и больше не отпускать, иначе пустота внутри разрастется, и рано или поздно поглотит меня целиком. Целовать, без остановки, чтобы разум потерял способность ясно мыслить и как заевшую пластинку раз за разом воспроизводить упреки убитой горем сестры. Просто наплевать на все, словно этого разговора с разгневанным банкиром и вовсе не было.

-Доволен? - я даже Леньку не сразу замечаю. Только когда он хватает меня за грудки и несколько раз встряхивает, как мешок с картошкой, оставляю Щербакову в покое, переводя взгляд на раскрасневшегося от гнева друга. - Я чуть сердечный приступ не схлопотал! Стоило оно того, Бирюков? Стоила эта баба таких жертв?! Сам без работы остался, ещё и меня под монастырь подвел! Я ведь предупреждал тебя идиота!

-Остынь, ладно, - руки его с себя сбрасывают и, мазнув по лицу ладонью, сминаю пустую сигаретную пачку. Слишком много вопросов, ответ на которые сейчас дать не смогу. Скажу “да” и подпишу матери приговор, а этим “нет” обреку на смерть самого себя. Оболочка останется, а то, что должно быть внутри разъест яд предательства. Прав Тихомиров, за все нужно платить, но я не готов распоряжаться чужими жизнями. Права не имею.