посмотреть на них в последний раз, прежде чем попрощаться.

— Поскольку я мужчина щедрый, хочу оказать тебе услугу и дать совет, Эдди.

Пристегни пояс целомудрия к этой шлюхе, своей жене. Она всё время пускала на меня

слюни.

Не дожидаясь ответа, он повернулся, чтобы уйти, преследуемый вереницей яростных

проклятий.

Джей Кей направился к выходу, делая вид, что не замечает, как люди бросали взгляды

на него и на бутылку, которую он быстро опорожнял. Он вышел на улицу, предлагая себя

фотографам; поднял руки в воздух (стекло блестело на солнце), и насмешливо поклонился, думая о заголовках газет, которые будут сопровождать эти фотографии.

Лимузин ждал в нескольких метрах. Водитель держал дверь открытой; он дождался, когда Даниэль сядет, и уехал с громким визгом покрышек, отрываясь от папарацци. Сам

Даниэль уже позабыл о щелчках и вспышках, о призывающих его выкриках, о протянутых в

поисках контакта руках. Развалившись на сиденье, он осознал, что его давняя надежда

исчезла. Нет авторских фильмов, нет возможности работать в качественных постановках. Он

был не у руля, без работы, без перспектив, его банковский счёт тонул, а тело не желало

замедляться.

Его охватила бурлящая ярость, вызвав дрожь, пробежавшую с головы до ног. Одним

глотком он допил содержимое бутылки и бросил на пол, наблюдая, как та откатывается.

Тревога, смятение и обида росли в нём в губительной смеси. Он допил спиртные напитки, которыми снабдили машину, в то время как водитель выполнял приказ бесцельно кружить, пока Джей Кей не решит иначе.

Куда поехать? Не к Лорен, она была последним человеком, которого Даниэль хотел

видеть. От одной мысли о её глубоком взгляде, который, казалось, мог видеть так далеко, куда заглядывать не позволял никому, его тошнило. В этот момент Джей Кей почувствовал, что ненавидит девушку: её доброту и то глупое, абсурдное доверие, которое она испытывала