спастись.
Лорен лежала на кровати, глядя на освещавшую небо луну. Смерть Хейзел Роуз стала
ужасным препятствием на пути к выздоровлению, но приписать вину только этому событию
она не могла. Даниэлю хотелось вернуться к привычной жизни, Лорен осознала это уже в
дни, предшествовавшие отъезду из Санта-Моники. Падение стало быстрым, а встреча с
Адамом — вишенкой на торте. Что он хотел показать этим жестом? Это было какое-то
унижение? Хотел, чтобы Лорен узнала, насколько он чувствителен к зову удовольствий? Она
ощутила спазм внизу живота, когда вспомнила, как язык Адама ласкал её между бёдер, под
нетерпеливыми глазами и руками Даниэля. Не говоря уже об объятиях, которыми мужчины
обменялись в момент прощания, которые неожиданно пробудили только что
удовлетворённые аппетиты.
Чувство вины за то, что она позволила себе согласиться окутала Лорен со всех сторон
почти сразу, а плохо скрываемое презрение Даниэля, когда он вышел из ванной после
быстрого душа, обострило раскаяние и стыд. Лорен избегала возвращаться к разговору об
этом, как будто той ночи, той встречи и не существовало.
По щеке скатилась слеза и застыла в уголке рта; Лорен потянулась к ней кончиком
языка, смакуя солёный вкус, который напоминал сущность возлюбленного. Она слишком
долго откладывала прощание, цепляясь за надежду, которую они оба убили в ту ночь, когда
Даниэль предложил её Адаму, и она согласилась.