— Ты не должен так ругаться. Ты ведь все еще монах, верно? — спросил Дикон.
— Пока, да, — ответил он. — Мне придется сказать им, что я ухожу, если…
— Ты сейчас серьезно? — спросила Тора. — Пожалуйста, скажи.
Эллисон напряглась. Роланд взглянул на нее, словно ожидая, что она заговорит и ответит за него. Но она не могла.
— Посмотрим, — сказал Роланд.
— Что насчет тебя, сестренка? — спросил Дикон. — Ты остаешься? Пожалуйста!
Эллисон взглянула на Роланда. Он мог ответить на этот вопрос не больше, чем она. Она посмотрела на Дикона, потом на Тору. Наверху, в окне ее спальни, сидел Брайен, глядя вниз на своих глупых людей, играющих в том, что он, должно быть, считал самым большим туалетным лотком в мире.
— Посмотрим.
Они вернулись к дому и нашли на крыльце большую белую коробку. Роланд взял ее и поставил на обеденный стол. Она была адресована просто «Капелло», и все они собрались вокруг, когда Роланд открыл ее.
Внутри были цветы. Десятки цветов, все белые. Розы, лилии, астры и гвоздики, но по большей части там был один цветок, который Эллисон не узнала.
— Что это? — спросила она.
Тора ухмыльнулась.
— Драконий цветок или львиный зев. Очень подходит.
— От кого они? — спросил Дикон.
— Догадываюсь, — сказала Эллисон.
— Ты угадала, — сказал Роланд. Он открыл карточку, в которой лежала стодолларовая купюра, и прочитал ее вслух.