И это подстегнуло Клэр, которая знала, каким почти несгибаемым он может быть, когда что-то вобьёт себе в голову. Она придумала единственное, что пришло ей в голову, но Клэр даже не предполагала, что всё получится так… так восхитительно, что разумные мысли мгновенно покинули ее. Она прижималась к нему, боясь, до ужаса боясь, что он вот сейчас придет в себя и оттолкнут ее.

Она не думала, что сама так быстро вспыхнет, когда он обнял и прижал ее к себе. Так крепко, что она едва не задохнулась. Прежде ей не мешали даже слои одежды, а теперь на ней не было и одежды, поэтому она еще более отчетливо ощутила неистовое биение его сердца, которое билось будто бы рядом с ее собственным сердцем. Буквально вдавленная в могучее, твердое как гранит тело, она вздрогнула, ощутив прохладу его одежды, и уцепилась за его широкие плечи, чтобы не упасть, но он бы не позволил этому случиться. Эрик так неожиданно поднял ее из ванны, что она даже не заметила этого, но когда, разведя ей ноги, прижал ее к чему-то напряженному и выступающему вперед, к запретной части себя, Клэр и вовсе застыла, а потом глухо застонала, потрясенная не тем, что это могло означать, а тем, какую острую волну сладостного томления вызывало в ней его стремительное прикосновение к потаенному месту, к которому он уже однажды прижимался в Пембертоне.

Жар его дыхания вкупе с неистовыми поцелуями его горячих губ вызвали в ней такие мощные ощущения, что Клэр стала задыхаться, наполняясь жаждой чего-то большего. Едва живая в его объятиях, Клэр утонула в чувственном слиянии их губ, чувствуя недолгие мгновения полета, а потом к ее спине прижалась прохлада шелковых простыней. Он бережно уложил ее на этот раз на кровать и опустился сверху, ни на минуту не отпуская ее губы. И обнимал ее так крепко, что она не могла пошевелиться. Но шевелиться было совершенно бессмысленно, потому что глубоко-пьянящий, мучительно-страстный поцелуй пробудил в ней давно забытые сладкие ощущения, которые наполнили тело тяжестью так, что не было даже возможности пошевелиться.

А когда он свободной рукой, пройдясь по трепещущему телу и опустившись ей на бедро, развел ноги в сторону и в очередной раз настойчиво прижался к тому самому месту, где всё пульсировало и горело, Клэр поняла, что совсем скоро на нее обрушится нечто невероятное. Будто бы издалека раздался поучительно-тихий голос матери, которая пыталась рассказать ей о том, что может произойти в ее первую брачную ночь. Ночь, которую она так безобразно испортила. Ночь, которая стала бы для нее дивным открытием, если бы она поняла зов сердца чуточку раньше. Сердитая тогда на свою мать, она не пожелала выслушать ее, и теперь так сильно жалела об этом. Потому что не знала, что ей делать.