Лукан крепко обнял ее.

— О, Анка. Любовь моя…

Она стряхнула его хватку.

— Когда все закончилось, Матиас вернул меня в свое логово. Именно тогда он разорвал нашу связь и… ты знаешь, какие мучения он причинил тогда. Я осталась живой только потому, что Шок убедил его, что, если ты узнаешь, что я живу с твоим врагом, это сведет тебя с ума и еще больше лишит способности сражаться.

Ярость захлестнула Лукана. Он весь день чувствовал себя почти благодарным Шоку за его помощь с Анкой. Он и не подозревал, что этот ублюдок открыто замышлял вырвать ему сердце и пнуть по яйцам сразу.

— Это сработало. В течение тридцати четырех дней я был совершенно недееспособен из-за траура по паре. С тех пор я ни хрена не стою. Если Шок убедил Матиаса отдать тебя на его попечение, то как же ты оказалась с Аквариус?

— Я… убежала. Шок отпустил меня. Конечно, он знал, где меня найти. Он всегда умел читать каждую мою мысль.

И Шок просто отпустил Анку? Почему?

— В конце концов, я поняла, что подвергла Аквариус опасности, поэтому вернулась к Шоку. Я была близка к смерти, и именно этого и хотела. Он не давал мне увядать и вливал в меня энергию в тот день и каждый день в течение многих недель. Я была оживлена физически, но не могла избавиться от чувства вины и боли. Или сильного томления, которое заставляло меня проводить каждую ночь практически без сна. Я не помнила тебя, Лукан, но я знала, что мне не хватает любви всей моей жизни. Однажды Шоку надоело мое унылое чувство вины, и он отшлепал меня. Наконец я заплакала. Я наконец-то… отпустила кусочек всего, что пожирало меня заживо. Эти шлепки стали чем-то вроде ритуала. Я начала понемногу приходить в себя.

— Синяки, которые он оставил на тебе, были не просто от шлепков, — слова Лукана были жестким обвинением.

Она покраснела.

— Так оно и было. Иногда боль… освобождает меня. Я уверена, что это не имеет для тебя никакого смысла, но я не могу чувствовать жало хлыста и одновременно сдерживать всю боль. Я должна отпустить боль изнутри, чтобы справиться с болью на спине. И знание того, что кто-то контролирует это, позволяет мне снять цепь с этого темного места в моей душе и отпустить это.

Анка была права, он не совсем понимал ее. Но он также не сбрасывал со счетов и ее чувства. Она верила, что это сработает, и это было все, что ему сейчас нужно знать о дисциплине Шока.

— Что заставило тебя вспомнить меня?

— Однажды я услышала разговор Шока по телефону. Я не знаю, с кем он разговаривал, но я слышала, как он прорычал твое имя.

Она прерывисто вздохнула, когда на глаза ей навернулись новые слезы.