Крепкая хватка его паники ослабла. Она любила Шока как друга. Волшебник всегда был ей предан. Она была обязана ему своей преданностью и любовью. Лукан все еще не доверял этому ублюдку ни на йоту — если только речь не шла о благополучии Анки. Но потом он понял, что его манеры и кожаная куртка ничего не значат. Шок был готов сделать все, чтобы спасти Анку и сделать ее счастливой. Как и он сам.

Лукан сглотнул и поцеловал ее в макушку.

— Ты тоже для меня все, любовь моя. Вот почему я снова воззвал к тебе. Вот почему этой осенью у нас будет малыш. Это будет девочка. И мы сделаем все, чтобы защитить ее. Охотники на баньши все еще существуют. Эта тайна не может выйти наружу. Никто не может этого узнать. — Он нахмурился. — А как Матиас узнал, что ты баньши?

— Когда он впервые привел меня в свое логово, он раздел меня и начал резать ножом. Множество маленьких глубоких порезов.

— Почему я не почувствовал твоей паники?

— Я пыталась закрыть нашу связь, так чтобы ты не чувствовал. Я знала, что если ты попытаешься спасти меня, он убьет тебя.

Даже когда она была напугана и наиболее уязвима, Анка пыталась защитить его. Тот факт, что она не дала ему возможности помочь, одновременно сокрушил его и разжег нежность.

— Анка…

— Он продолжал вырезать свое имя на моей плоти снова и снова.

Она закрыла глаза. Ее дыхание снова стало прерывистым, кожа побледнела.

— Мне очень жаль. Ты чувствовала, что твоя жизнь в опасности, и плакала? — догадался он.

— Да.

Ее голос дрогнул:

— Это просто случилось. После он ухитрился заклеить мне рот изолентой, чтобы я больше не могла издавать крик баньши, а потом злобно ухмыльнулся и оставил меня лечиться. Посреди ночи он вытащил меня из камеры в дом этой семьи и сказал…

Бледная и дрожащая, Анка разразилась рыданиями. Разговоры об этом в конце концов очистят ее, но сейчас она словно заново переживала этот ужас. Лукан крепче сжал ее в объятиях.

— Все в порядке, любовь моя. Я здесь ради тебя. Отпусти это. — Он успокаивающе погладил ее по спине. — То, что тебя забрали из дома, должно быть, само по себе было травматично, но какой ужасный удар — внезапно осознать, что ты баньши, и быть вынужденным использовать свою силу против воли. Как, черт возьми, твои родители могли скрывать от тебя происхождение? Каким же страшным и опустошительным должно было быть это внезапное открытие в таких ужасных обстоятельствах. Черт возьми!

Она сглотнула и долго находилась с открытым ртом. Затем она вырвалась из его объятий и соскочила с кровати, набросив маленький халатик на голое тело и свернувшись калачиком, как будто хотела спрятаться от него. Лукан уставился на нее, и его охватило смущение. Что, дьявол побери, не так? Яростно шагая в дальний конец комнаты, Анка оглянулась на него безумными глазами и глубоко вздохнула, как будто это могло помочь ей обрести мужество. Но для чего?