— Я гляжу, вы уже познакомились, — Витька подбежал к Вере, улыбаясь и надевая кепку козырьком назад.

— Да, правда он не слишком разговорчив, — Вера подняла на парня глаза, в которых можно было уловить неприкрытый восторг. Это было так волнительно, чувство страха, перемешанное с сумасшедшим азартом.

— Смотри, — парень встал у нее за спиной, — Возьми его двумя руками.

Вера послушно обхватила рукоятку, поднимая пистолет на уровне груди.

— Чувствую себя героиней боевика, — почему-то шепотом призналась Вера, кусая губу, силясь сдержать радостный вопль.

— Не отвлекайся, героиня, — Ковалёв сжал своими руками ее руки, наклоняясь к ее уху, — Ноги шире, — и сам раздвинул ее ноги коленом, — Ты должна быть готова к тому, что ты делаешь. Должна осознавать конечную цель.

— Это сложно, убить человека?

— Не сложнее, чем расстаться с записками от Фролова, — Вера закусила губу, почувствовав, как парень прижался сзади, грудью, животом и всем остальным, — Почувствуй оружие в своих руках. Не расслабляй руки, они должны быть в напряжении, потому что отдача. Помнишь? У нас в армейке один так плечо вывихнул.

— Ты убивал когда-нибудь?

Парень замолчал, и Вера почувствовала, как с его лица спала улыбка.

— Разные ситуации были и разные люди попадались. И как бы странно это не звучало, когда есть шанс выбрать, я лучше убью сам, чем убьют меня.

«Где-то мы уже это слышали».

Бандитская философия одна на всех, мать его.

И Вера так четко ощутила мужское присутствие. Витька вдруг оказался правильным, таким конкретным пацаном, который, несмотря на весь свой образ жизни (о котором он тактично продолжал умалчивать, но все было итак написано на лбу) имел представления о том, что вокруг существуют люди, и что надо как-то находить с этими людьми общий язык. Он знал, что такое женщина и вел себя рядом как мужчина. Спокойно, рассудительно. По-взрослому. И если бы пару лет назад, Клинковой кто-нибудь сказал, что Витька станет таким, не балагуром с постоянной ухмылкой на лице, а внимательным, сосредоточенным парнем, готовым прикрыть тылы близких, она бы не поверила.

Сейчас он так сильно напоминал Артёма.

Вера почувствовала в лице Ковалёва какую-то опору, во всех смыслах этого слова. Он не позволял ей покрываться плесенью в одиночестве, горюя над уходящей молодостью, как он сам любил шутить, чтобы она понимала, что он сейчас готов был быть той поддержкой, которая так была нужна Клинковой. Ему и самому была нужна поддержка, хоть он ее и не просил, но Вера видела, что он не находил себе места из-за родителей, которые вдруг решили отмотать время назад, возвращаясь в прежнюю жизнь без участия другой женщины, думал о Марине, с которой так глупо расстался. Было наверно что-то еще, но он старался не подавать виду, стараясь просто, как всегда, отшутиться.