Я фыркнула, но Сева, видимо, решил, что я собираюсь разерветься — глаза его наполнились ужасом.

— Спокойно! — скомандовал он то ли мне, то ли себе. — Я сейчас всё унесу. Но должно ж быть что-то от чего тебя не тошнит..? Хочешь крабовых палочек со сгущенкой?

— Нет! — сморщилась я, чувствуя себя первой на планете капризулей. — Хочу грейпфрут… И морковку, — я прислушалась к себе. — Две морковки… вареных. И свёколку. И картофелинку.

— Винегрет принести? — вздернул брови брат и я согласно и почти счастливо кивнула.

— Только без соленых огурцов и лука.

Сева закатил глаза и, подхватив поднос, удалился.

Я расслаблено откинулась на спинку стула и несколько минут лениво прислушивалась к царящему в зале безобразию — женские голоса настойчиво требовали продолжения концерта, хотя по моим прикидкам он и так не должен был закончиться еще минут 40 точно. Чего тогда орать так громко?

— Эй, ты спишь тут, что ли? — кто-то тронул меня за плечо и я испуганно выпрямилась, едва не свалившись с кресла. — Аккуратней, — Сева подхватил меня за плечи и удержал на месте. — Ешь давай, — кивнул он на огромную миску.

Я не стала заставлять уговаривать меня дважды и принялась за еду, только сейчас почувствовав на сколько же в действительности проголодалась.

— Ты же не сказала еще Егору? — спросил Севка, наблюдая как я уплетаю винегрет.

— Нет.

— Знаешь… — он покатал между ладоней притащенный грейпфрут. — Не пугайся, если его реакция будет несколько… необычной.

— Я знаю.

— Знаешь? — Сева озадаченно подергал себя за бороду.

— Знаю, что он терпеть не может беременных, — ну вот, только эта мысль перестала крутиться у меня в голове… Надо срочно её чем-нибудь приглушить.

— А как ты догадался, что я… ну…

— Ну-у… ты была немного странной… и никогда от моих оладьев не отказывалась. А тут парни обезьянничали. Про солененькое и прочее, вот меня и озарило.

— Да ты Шерлок Холмс просто.

— На самом деле, я ляпнул это наобум и никак не ожидал, что мое предположение окажется верным.

— Мама ругаться будет, — сообщила я очевидную вещь. Наверное, мне хотелось сочувствия.