— Дурная баба, неугомонная, — раздался голос Сергея. — Забирай-ка ты ее, пожалуй, себе.

Я открыла глаза и уставилась в потолок. Голова болела, словно с похмелья. Но руки и ноги отзывались на сигналы мозга. Я с радостью пошевелила ими.

Как же хорошо быть живой.

— Почему ты ему не врежешь? — простонала я.

— Она что-то сказала? — спохватился Тимофеев, подбегая ко мне.

На нем была зеленая больничная накидка, лицо казалось бледным, глаза обеспокоенно разглядывали меня.

— Просит, чтоб ты врезал мне, — усмехнулся Донских, занимая стул возле моей кровати.

— Я могу, — Лёша кивнул, улыбаясь, — любое твое желание, какое скажешь.

Я осторожно улыбнулась, представляя, какой у меня сейчас видок.

— Тогда действуй, — мой голос был больше похож на хрипение.

Мужчины рассмеялись.

— Если я врежу ему, это определенно снимет напряжение между нами, — подмигнул Тимофеев, — но… не между вами.

Я зыркнула на Донских, улыбнулась и закрыла глаза.

— Как вы меня достали! Оба!

Они молчали. Я смущенно щурилась, стесняясь своего потрепанного вида. Яркий свет лампы под потолком резал глаза. Интересно, что же произошло, пока моё сознание блуждало, раздумывая, покинуть ли тело? Всё как в бреду. Картинки, отрывки эмоций и чувств. То ли сон, то ли сценарий дешевого фильма.

Я сглотнула. В горле неприятно саднило.

Похоже, эта умалишенная чуть не отправила меня на тот свет. Изощренная садистка: травит, режет, душит и по башке лупит. Надеюсь, не будет проблем с доказательствами, и она надолго сядет в тюрьму. Как же далеко может зайти человек, уверенный в своей исключительности и безнаказанности! Бедная Ксюша… Что будет, когда она узнает? А Сеня? Брат просто сойдет с ума.

Меня затошнило от одной только мысли об этом. Интересно, ему уже сообщили? Или мне придется самой все рассказывать? Он не поверит, не примет такую правду, слишком долго он ее боготворил. Слишком долго был слеп, не замечая сущности того, кто рядом.