– Не из наших ли краев будешь, красавица, – спросил он, – что-то я чувствую в тебе родное.

Саида склонила голову в знак согласия.

– Я так и подумал. А вы девушки здесь еще что-то играли, пели.

– Нет, господин, мы только играли, и это тоже часть замысла.

– Ну, так спойте. Кто поет, Ева, ты?

– Нет, господин. Хорошо поет София.

Одна из девушек тут же, не дожидаясь музыкального сопровождения, запела. Али взял у Саиды чашу с вином. Голос Софии зазвучал и заставил Али забыть обо всем. Ничего не существовало кроме ее пения. Ласковая волна затопила его и наполнила сознание какими-то далекими, давно забытыми воспоминаниями. В них был легкий морозец зимнего байлаканского утра, материнский смех, запах свежеиспеченного хлеба. И что-то еще, смутно знакомое определение, которому он не мог дать. Когда голос, отзвучав умолк, Али пришел в себя и почувствовал влагу на щеках. Он вытер слезы и тяжело вздохнул.

– Ты загрустил, господин, – всполошились девушки. – Мы сейчас же развеселим тебя.

Али попытался их остановить, но девушки вскочили на ноги и выстроились в определенном порядке, и негромко хлопая в ладоши, стали двигаться, совершая одинаковые танцевальные движения. Двое из них взяли в руки танбур и гобой. Зазвучала быстрая, ритмичная музыка. Их лица были радостны, движения пылали страстью. Али сам почувствовал, что не может усидеть на месте. Он схватил бубен, лежащий на ковре и стал бить в него, стараясь попадать в такт прыжкам и поворотам танцовщиц. Одна из девиц подбежала к нему, схватила за руку и увлекла в круг, в квадрат, в треугольник. Фигура, составленная из танцовщиц, все время менялась. Али оказывался то во главе, то в центре девушек. И вместе с ними синхронно совершал движения так точно, ловко и уверенно, словно всю жизнь только и делал, что репетировал с ними. Девы то и дело выкрикивали задорные словечки, подбадривая себя, и Али кричал вместе с ними. Наконец музыка кончилась. Разгоряченные девицы, сбрасывая с себя тонкие и прозрачные шелка бросились к источнику и попрыгали в него, хохоча, веселясь, брызгаясь. Вода словно закипела от их обнаженных тел.

– Иди сюда, – кричали они, маня к себе Али, – ты весь потный. Надо охладиться.

Али потрогал лоб, он, действительно, был мокрый.

– Что ты медлишь, – звали девы, – или ты опасаешься нас?

– Не опасаюсь, – возразил Али, – еще чего.

– А чего медлишь?

– Удовольствие растягиваю, – сказал Али.

И сорвав с себя одежду, нагой прыгнул в источник, оказавшись, поистине, в сердцевине райского сада. От изобилия девических персей рябило в глазах.