Люси и Марк громко смеются, пока я изучаю Беккера, пытаясь понять ситуацию и его личность. Он выглядит вполне комфортно.

«Так кто же эти прекрасные молодые люди?» — спрашивает она его, указывая на нас согнутым пальцем.

Вынужденный шутить, Беккер представляет. «Это Марк, Люси и Элеонора». Он небрежно машет каждому из нас рукой, достает свой мобильный из внутреннего кармана и хмурится, глядя на экран. — «Прошу прощения, леди Винчестер.» Он уходит, отвечая на звонок, не говоря ни слова и не глядя на меня, поэтому он не видит моего ошеломленного лица. Кто это и куда он идет?

Леди Винчестер оглядывает всех нас своими блестящими глазами. «Тройничек?»

На этот раз я кашляю над шампанским. Я правильно ее расслышала?

«Не смотрите так потрясенно, дети», — небрежно говорит она. «Я могу выглядеть как после крушение поезда, но у меня все еще есть ходы». Она подмигивает, и Люси и Марк разваливаются вместе с леди Винчестер, в то время как я смотрю на нее в шоке. — «Пойдемте, позвольте мне порадовать вас рассказами о Лондоне шестидесятых. Я была сексуальной сиреной». Она магнитит их в свое личное пространство, и они оба уходят, зачарованные.

Я использую их отвлечение как возможность выследить Беккера, лечу в том направлении, в котором он направился, и вскоре оказываюсь в огромном зале, где проводился аукцион, но вместо рядов стульев, обращенных к трибуне, теперь есть круглые столы, обрамленные стульями, к спинке которых прикреплены огромные черные шелковые банты. Каждый стол покрыт кроваво-красной органзой, черные орхидеи искусно расставлены в высоких стеклянных вазах, а посуда — тарелки, миски и салфетки — вся черная. Черный и красный. Это сурово, но снисходительно. Это сексуально, но со вкусом. Это на много миль от оригинального особняка, но очень похоже на Сердце ада, гигантский рубин, который демонстрируется сегодня вечером. Люди толпятся вокруг, некоторые уже расселись. Я замечаю Беккера в баре.

— Хейг, — бормочет он бармену, когда я присоединяюсь к нему. 'Со льдом.'

Я ставлю стакан рядом с ним. 'Эта женщина. Это леди Винчестер, не так ли? Та, что из папки «Убежища».

«Да», — коротко отвечает он, отвлекая меня от внимания. Неудивительно, что Беккер резко ушла из своей компании. Я обязательно буду держаться подальше от нее до конца вечера. Нас нельзя ассоциировать с подследственными за поддельное искусство. Потому что, конечно, мой Беккер такой же прямолинейный, как и она.

Бармен протягивает Беккеру его напиток, и он опрокидывает одним стаканом. Он хлопает стаканом и держится за него, его пальцы побелели от жесткой хватки. Я смотрю на него и вижу, как его дыхание учащается, как будто он становится все более и более возбужденным. Что-то не так. Кто ему звонил? Что они сказали?