— Ваше величество, необходимо узнать у сеньора де Руа, как быстро он сможет побеседовать со старейшинами ремесленных гильдий.

— Да завтра днем и побеседую, — поймав вопросительный королевский взгляд, ответил Бартелеми. — Только вот о чем?

— Попросите их оказать содействие в освобождении короля.

— Вы хотите, чтобы ремесленники выставили дополнительных вооруженных людей? В таком случае будет лучше, если ее величество поговорит с цеховыми мастерами лично. — Не дав ответить д’Эспри, великий камерарий продолжил развивать собственную мысль: — Они народ тщеславный! Будут долго советоваться, важничать, пока придут к какому-нибудь решению.

— Да я вступлю в переговоры даже с разбойниками на большой дороге, лишь бы вернуть сына в Париж целым и невредимым! — запальчиво ответила королева.

Но Габриэль уже не слушал — отойдя в сторонку, он тихо разговаривал с Родриго… на арабском.

— У тебя есть приятели среди схоларов, которые смогут тотчас же отправиться на улицы Парижа? Их задача — призвать горожан двинуться на Шатр-су-Монлери, для того чтобы освободить короля.

— Есть, конечно! Многих из них хлебом не корми — дай поораторствовать, почувствовать свою значимость.

— Отлично, такие цицероны нам и нужны! Пусть пару дюжин схоларов разделят город на равные участки и немедленно приступают к агитации в трактирах, а завтра с утра — на улицах, площадях и рынках города. Затем…

— Может, хватит тарабарщины? — гневно воскликнул Матье; его взбесила таинственность этого захудалого шевалье и то, что королева явно ему благоволила.

Бланка сверкнула на коннетабля глазами. Она давно уже стояла рядом с Сабиной, вцепившись в ее предплечье.

— Ваше величество, еще пару слов — и я все объясню, — сказал Габриэль. Королева кивнула, и он вновь обратился к кастильцу: — Затем схолары должны пройти по селениям до самого Монлери, где также будут поднимать народ для спасения короля. Как думаешь, они справятся?

— Уверен! Не зря же они изучают риторику. Только, господин, вечно голодным студентам надо посулить материальные блага, тогда они землю носом перепашут, — хитро улыбнулся Родриго.

— Скажи им, что все, кто будет участвовать в агитации, получит по новому суконному плащу на овчине. А всей студенческой братии без исключения после успешного завершения дела я обещаю устроить недельную попойку.

— О! Тогда они не только Иль-де-Франс, но и все французские земли на уши поставят.

— А вот этого не надо! Я потому и перешел на арабский язык, чтобы присутствующие вельможи не услышали, как легко можно поднять простой люд, — ухмыльнулся шевалье и передал Родриго свой тугой кошель. — На расходы. Время не ждет!