Наверное, что-то заклинивает. Во мне. Или оружие заклинило. Уже не важно. Я понимаю, глупо предупреждать бандита, орать «стой, стрелять буду». Необходимо выпустить пулю, показать всю твердость моих намерений. Но руку будто сводит.

Я не различаю вопли Лютого. Не слышу звона цепей, от которых Амир до сих пор пытается освободиться. Я и собственный пульс теряю. Стыну изнутри. В самом буквальном смысле.

Одна секунда — и боль обжигает тело. Мои запястья перехватывают и жестко выкручивают, принуждая выпустить пистолет. Сталь ударяется о камень.

Бандит отбрасывает оружие подальше ногой.

— Ну что, — хмыкает и кривит губы. — Я труп?

К Амиру не оборачивается. Отпускает меня, но только для того, чтобы ударить по лицу, врезать наотмашь с такой силой, которая тут же отправляет ослабевшее тело вниз, заставляет растечься на ледяном каменном полу.

Уши закладывает. Перед глазами выплясывают искристые точки. Шок сливается с болевыми ощущениями, слегка ослабляет физическое воздействие.

Это же не по-настоящему. Это не может быть настоящим, да?

Все как через вату. Сквозь туман. Не тут. Не теперь. Не со мной.

Дурной сон. Кошмар. Когда я проснусь?

Меня никогда не били. Ни разу. Родители не давали ни подзатыльников, ни затрещин. Телесные наказания пребывали под запретом. Подобное просто не признавалось.

И уж точно меня не били мужчины. При чем настолько жестоко и сильно. Синяки на теле оставил Илья. И то не от удара, от чересчур мощного захвата. А тут… это все до сих пор не выглядит реальным.

Но я не чувствую щеку. Сглатываю кровь. Чувствую, как режет глаза, как ручьем бегут слезы, при этом абсолютно лишаюсь контроля.

— Наигралась? — мрачно спрашивает мужик. — Тупая баба. Смазливая, но тупая. Ничего, я дурь выбью. Прочищу твою башку.

Сжимает пальцы в кулак. Ухмыляется, нависая надо мной. Замахивается.

Тихо. Почему так тихо? Мертвая тишина.

— Она не баба, — чертовски знакомый голос кажется игрой буйного воображения, ощущается, точно хлыст.

Мужик застывает.

— Эй…

— А вот ты баба, раз способен женщину ударить, — следует продолжение фразы ледяным тоном, а еще раздаются тяжелые шаги хищника, звучат все ближе и ближе. — Базарная баба.