До того самого ощущения тесноты в груди, когда не дышится, не говорится, не думается — только чувствуется…

Марина любила его. Своего мужа. За выносливость и силу, за неистребимый юмор, за душевность и духовность. За жажду жизни, которой он навсегда и неизлечимо заразил ее еще семь лет назад. Она семь лет назад влюбилась в жизнь, с Мажариным узнав, что такое настоящее счастье.

Чуть отстранившись, Сергей развернул любимую к себе спиной и прошелся взглядом по низкому вырезу. До сих пор не мог спокойно смотреть на ее спину. Марина что-то говорила… Что шрамы удалит, насколько это возможно, что уже узнавала, что хочет дождаться зимы… Но дело же не в эстетике. Даже если она действительно все удалит, ее шрамы все равно будут всю жизнь у него перед глазами. Но он привыкнет. Забудет. Проглотит. Сотрет все из памяти. Поцелует и оближет каждый рубец на ее нежной коже и снова все забудет. До следующего раза. До следующей голой спины…

Он расстегнул тонкую молнию, и платье упало к ее ногам. Он целовал свою жену, с благоговением снимая с нее остатки белья…

Головокружительный вздох за мгновение до поцелуя. Нежного, отчаянного настоящего, наполненного любовью. Любовью, которая рождена и вскормлена живой болью в сердце. Ее рука на щеке. Его пальцы, скользящие по округлости груди. Щемящая нагота души в обнаженных движениях тела. Жадные горячие губы. Дрожащие плечи. Яростное сердцебиение.

Невыносимое, почти болезненное наслаждение от каждого его движение внутри. Ускоряющийся темп, выбивающий дыхание из легких.

Он долго любил ее, глядя, как от наслаждения меняются ее глаза. Глаза, в которых уже ничего не осталось от прежней пустоты…

Мариша стала для него всем, всем для него и осталась. Семь лет назад верил и чувствовал, что она принадлежит только ему.

И сейчас она только Его.

Она Его — каждой клеточкой своего тела.

Вся Его — и душой, и мыслями.

Глава 25

Глава 25

На следующую годовщину Марина не смогла надеть платье, хотя обещала.

Располнела. Мажарин был счастлив. Без конца целовал ее округлившийся живот и исполнял все прихоти. Ночью бегал за персиками, днем за мороженым с фисташками. Ни в одном блюде теперь не было репчатого лука, потому что она не переносила его запах.

— Ты со мной на роды не пойдешь.

Марина снова начала разговор, который имел место быть уже не единожды, но к общему мнению они с мужем так и не пришли. Да, кроме того, что будущая мама стала трогательно округлившаяся, особенно красивая, мечтательная и ранимая, она еще стала жутко упрямая. Но Мажарин относился ко всему с философским спокойствием. Марина носит ребенка — Марина сама как ребенок. А что нужно детям? Вкусняшки, много внимания, поцелуи и ласковые слова.