— Я хочу, чтобы своего ребенка воспитал я сам, а не чужая ему приемная семья! — чеканит Максим со злостью.

И я не узнаю его. Это другой мужчина. Умело настроенный кем-то, умело натренированный.

— Вы утверждаете, что Басманов Эльдар уже нашел приемных родителей для своего внука?

Произнеся эти роковые слова, молодой журналист снова поднес микрофон к моему брату.

На Максиме был надет горчичный джемпер. Выглядел он немного потрепанно, но я сразу поняла: это для образа. Он сказал, что ему пришлось бежать. И этому требовалось подтверждение.

— Я не могу утверждать, что Эльдар уже нашел приемную семью, поскольку долгие месяцы я находился в заточении.

Максим, что ты такое говоришь?

Рустам тебя спас. Спас ценой своей жизни, ценой власти и репутации…

Ах, да. Ведь ты этого не знаешь. Вот и говоришь то, чего говорить было нельзя.

Что теперь будет?

— Напомню, что рядом с нами находится бывший московский бизнесмен Ковалев Максим Андреевич. Вот уже долгое время он не может увидеть женщину, которая носит его ребенка. Уважаемый Эльдар Тимурович, мы обращаемся к вам за ответом. За что вы преследуете Ковалева Максима? За любовь — взаимную и светлую? За что вы лишаете свою дочь права выбора?

Эльдар краснеет у меня на глазах.

Злится. Кулаки сжимает от ярости. Так, что вена на его лбу вздувается и начинает ритмично пульсировать.

— Вам… вам нехорошо? — я касаюсь его плеча.

И почти сразу об этом жалею. Эльдар переводит на меня невидящий взгляд, от которого становится страшно.

— Максим, а кто помог вам выйти на связь? Кто помог сбежать? — вновь пробивается голос журналиста.

— Я бы не хотел афишировать имена людей, которые очень помогли мне, — мягко улыбается брат.

Что это все значит? Неужели Эмин нарушил условия договора? Или это из-за упрямства Эльдара Шах пошел на такие действия? Он фактически нас убил. Всех нас.

Заключительные слова брата становятся финальным ударом. Глядя прямо в камеру, на нас троих, он яростно чеканит:

— Я обращаюсь к Басманову Эльдару. Если вы не согласитесь на мирные переговоры, тогда мне придется рассказать всей стране о том, какой беспредел творят ваши сыновья. Вы прекрасно знаете, о чем я говорю…