Казалось бы, Рустам сделал ход конем.

И все должно было пройти гладко. Я верила в это.

— Руста-ам? — протягиваю я шепотом.

— Ммм? — сонно распахивает глаза.

— Рустам, мы хотим сырников.

— Мы? — удивленно.

— Да, мы, — довольно улыбаюсь, — и мы готовы ждать. Только недолго, хорошо?

— Кажется, вы где-то потеряли страх, — хмыкает он.

Но он все равно поднимается с кровати и плетется на кухню, чтобы сделать для нас произведение искусства.

— Со сгущенкой, пожалуйста! — кричу ему в след.

Сессия закрыта, кольцо на пальце, мы встали на учет.

Если бы не боль в сердце от переживаний за брата, жизнь бы и вовсе наладилась. Но не проходило ни дня, когда я не думала о Максиме. Думать и не иметь возможности даже позвонить — это мука.

Лишь вера Рустаму и в Рустама толкает вперед. Заставляет улыбаться и думать, что в жизни нет никаких проблем. Так жить становится легче. Иначе — накрывает до слез, которыми я достаточно затопила Рустама.

Слезы Рустаму не нравились.

— Я не мог иначе его вытащить.

— И не нужно. Тебя терять я тоже боюсь, — шмыгаю носом.

— Почти признание в любви… — в его глазах загорается огонь.

— Почти… — улыбаюсь со слезами на глазах.

Почти, почти…

Еще не совсем.