От неожиданности выронив из рук телефон, расторопная мамаша успела выудить щекастого малыша прежде, чем неустойчивая конструкция, лишившаяся опоры, завалилась на бок. Из пакета с логотипом супермаркета, что лежал в нижней корзине, словно только и ждали момента удрать, в рассыпную покатились яблоки, какие-то баночки и прочие мелочи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Осмотревшись, Джорджио понял, что кроме него помочь девушке с ребенком просто некому. Прикрутить колесо и вернуть покупки в пакет ему не составило бы особого труда. Но вместо этого деловая мамаша, играя на опережение, со словами: «Подержите!», — вручила ему малыша. Мужчина не успел ничего ответить, да и подумать не успел, когда мальчуган, размером чуть больше хорошего кота, уже схватился за его плечи своими липкими слюнявыми ручонками и приветственно улыбнулся беззубым ртом.

Словно что-то почувствовав, Джорджио оглянулся. Это была она. В ярко-голубом платье и светлом плаще цвета слоновой кости, едва прикрывающем ее колени, с маленькой сумочкой дикого канареечного оттенка на ее плече. Это было ее любимое место, где можно так близко подойти к воде. Не стесняясь прохожих, она разговаривала с уткой.

Кто-то мог подумать, что у девушки не все дома. Но я и сам с ней иногда разговаривал, с этой уткой. Даже имя ей дал — Кряква. Она в самом деле хорошо умела слушать, получше всяких именитых психологов, а так же подкрякивать в нужных местах. Это вообще редкий талант, даже у специально обученных людей. А еще Кряква жуть как любит круассаны с шоколадом. Вредно? «Особенно уткам!», — скажут всякие умники. Но это необычная утка и вкусы у нее необычные.

Вот только сейчас мне было не до утки. Она не должна меня заметить. После всего этого, не вот так!

«Бежать», — пронеслась первая мысль. Но не с ребенком же на руках? Его мамаша уже заканчивала со сбором продуктов и заверяла, что сама прекрасно справится с колесом, лишь бы я не выпускал младенца.

Хорошо, остаюсь. На мне все еще солнцезащитные очки, хоть как-то закрывающие лицо, и этот ребенок. Чем тоже не маскировка? Да она и не смотрит в нашу сторону, погруженная в свои мысли.

Но тут мальчуган тоже захотел очки. Мои руки были длиннее, чем его, и это был плюс. Но орал он явно громче, и об этом минусе я как-то совсем не подумал.

Она оглянулась в мою сторону и замерла, явно присматриваясь. Я же, напротив, резко отвернулся, пытаясь угомонить мелкого предателя. Очки его уже не интересовали, только месть.

— Тише-тише, пацан, — отчего-то заговорил по-русски, хотя вот уже три месяца старался даже думать на итальянском, пытаясь избавиться от навязчивого акцента, — разве своих закладывают? Думаешь, она рада будет меня видеть? Вот и я не думаю.