– Ты собралась?

– Нет, – отвечает она. – Детка, я думаю, не стоит нам это делать.

Боже, этот урод ещё и свинья. Его шмотки валяются повсюду вперемешку с пустыми пакетиками из-под мета. Я хватаю мешок для мусора и бегу в ванную.

– Что тебе понадобится?

Мама идёт за мной, потирая свою голую руку. Папа делал так же, я помню. Это означает, что ей нужна доза. Похоже, бегство с мамой будет тем ещё геморроем.

– С тех пор как меня выписали из больницы, Трент ухаживает за мной. Он такой заботливый. Он говорит, что раскаивается в том, как со мной обходился, и хочет начать всё сначала.

– Твой Трент – дерьма кусок.

Я швыряю в мешок мамину расчёску и зубную щётку, потом замираю при виде маленького коричневого пакетика, засунутого за коробочку с тампонами.

– Что это?

– Не знаю, – мама снова и снова растирает руки. – Ширли оставила это здесь, когда привезла меня домой.

Я хватаю пакетик.

– Кажется, ты говорила, что за тобой ухаживает Трент.

– Детка, я хотела сказать, что он заехал сегодня утром.

В коричневом пакетике лежит пачка пятидесятидолларовых банкнот и купленный по рецепту флакон наркотика, необходимого маме, чтобы снять зависимость от героина. «Спасибо, Ширли!» Я стараюсь не думать о том, что она продала или сделала, чтобы раздобыть эти деньги. Главное – деньги здесь, они мне нужны, и пока этого достаточно. Я швыряю пакетик в мешок и выбегаю в спальню. В шкафу выбирать почти не из чего, я бросаю в мешок наименее грязные и нерваные шмотки.

– Элизабет, – тоненько скулит мама. – Элизабет, давай отложим отъезд на денёк-другой?

– Нет, мы уезжаем прямо сейчас. Где ключи от машины?

– Я… я не знаю!

Значит, знает.

Я замахиваюсь мусорным мешком с барахлом и сшибаю бутылки со спиртным с её тумбочки. Стекло со звоном бьётся о стену.

– Вот так твой Трент однажды поступит с твоей головой. Мы уезжаем отсюда!