Что произошло, солнышко? Я испугался, когда наш консьерж сказал мне, что у вас случилось что-то ужасное. Он решил, что ты выехала. Я ничего не понял. Кто-то сбежал…

Я отстраняюсь, чтобы сказать самые страшные слова в своей жизни. Но не знаю, с чего начать. Я трусиха.

Смотрю на него, его улыбка тускнеет и гаснет совсем. И тут он замечает чемоданы у двери.

Я никогда не видела умирающего человека. Мне всегда казалось, что самое страшное в этом процессе – это видеть его глаза. Как вдруг, будто вспышка, приходит понимание неизбежного, как отчаяние сменяется страхом, а потом смирением, и, в конце концов, они гаснут, становятся холодными, безжизненными, как мертвые высохшие озера.

Сейчас я вижу нечто подобное. В глазах Сергея появляется догадка, перерастает в уверенность, и эта уверенность начинает убивать нашу любовь.

Вспыхивает и сгорает дотла надежда на совместную жизнь, корчится, исчезая, доверие, снопом искры взрывается страсть, разлетаясь серым пеплом в его бывших, когда-то яркими, глазах.

И последней уходит любовь. Она забирает внутренний свет, неуемную энергию, всегда плещущуюся в нем через край, спрятанную смешинку, открывшуюся мне совсем недавно, и необычайную глубину его взгляда в те моменты, когда он смотрел на меня.

Отворачиваюсь. Не хочу знать, что придет на замену. Не смогу этого вынести.

Ты уходишь, – он не спрашивает. Только констатирует факт. От его голоса замерзает воздух вокруг. Мне холодно, как же мне холодно.

Да.

Ты уходишь из-за дочери.

Да, - я шепчу.

Ты сделала свой выбор.

Он проходит мимо меня. Он знает, что я не изменю решения. Я не уверена, что он понимает, что мне тоже тяжело, что я тоже умираю вместе с ним. Но в его тоне нет ни капли жалости, он не намерен умолять или просить подумать еще раз. Он горд.

Подходит к окну, засунув руки в карманы брюк. Плечи широко расправлены, но мне кажется, они сейчас тверже камня. Он не хочет смотреть на меня.

Я не хотела, чтобы так кончилось, Сережа. Я попыталась, я тоже хотела жить с тобой, жить вместе, родить тебе ребенка …

Молчи! – он грубо прерывает меня. – Ради Бога, замолкни!

Прости. Наверное, тебе сейчас все-равно, что я скажу, но помни – никого я не любила так сильно, как тебя. И не полюблю.

Ты уже любишь, Ира. И эта любовь оказалась сильнее. Уходи.

Смотрю на него в последний раз. Знаю, что больше не увижу. Тяну к нему руку. Прикоснуться бы напоследок, почувствовать его своей кожей… Но он неприступен. Он уже далеко от меня. Мне никогда больше не дотянуться. Моя ладонь бессильно падает.