Очнулась Мариата на следующее утро. Она лежала, уткнувшись лицом в живот мертвого верблюда. Одеяло из песка, накрывшее их обоих, образовало большую полость, наполненную вонючим воздухом, которым, однако, можно было дышать. Кактус, даже будучи мертвым, спасал ей жизнь. Пробившись сквозь толстый слой песка, Мариата встала и огляделась, восхищаясь яркой голубизной светлого неба и сияющими золотом дюнами. Ночной ветер был так силен, что местность, на которой она проснулась, выглядела незнакомой и девственной, словно чья-то гигантская рука преобразила песчаные гребни и впадины. На краткий миг Мариату охватило острое разочарование. Она подумала, что ее испытания в этом мире еще не закончились… и вдруг получила мощный удар ногой изнутри. Это давала о себе знать та жизнь, которую будущая мать несла в себе.

Несмотря на отчаянное положение, Мариата громко рассмеялась.

— Здравствуй, маленький! Так ты, значит, решил напомнить мне о себе, да?

Получив заряд свежей энергии, Мариата полезла в сумку с бахромой, висящую за спиной, достала подаренный Таной нож, поточила его об оселок, пока лезвие не стало острым, как серп месяца, и принялась свежевать мертвого верблюда. Кровь она слила в один из бурдюков и разделала тушу. Сначала содрала с животного кожу, срезала остатки жира в горбе, длинные полоски мяса с боков и лопаток положила в сторонке сушиться на солнце. Скоро от бедняги Кактуса остались только кости, копыта и большая печальная голова. Многие осудили бы ее за то, что она не тронула черепа с питательным мозгом и глазами, наполненными влагой, но Мариату охватила сентиментальность, непривычная для нее самой. Ей казалось, что она сделает дурно, если осквернит голову друга, тем более такого, который тяжким трудом спас ей жизнь. Поэтому женщина неловко потрепала верблюжью макушку, разгладила песок рядом с ней и ножом написала слова молитвы: «Да упокоится дух твой у прохладных озер и тучных пастбищ, душа твоя в прохладной тени. Мариата, дочь Йеммы, благодарит тебя. Дитя Амастана, сына Муссы, благодарит тебя». Ни единый порыв ветра не потревожил эти простые символы тифинага.

Используя жесткие волосы с хвоста верблюда в качестве трута, а высохшие остатки его помета как топливо, она развела костерок с едким дымом, поджарила на огне и съела сердце животного и печенку. Мариата так долго жила впроголодь, что теперь ей пришлось потратить много времени на еду. Она буквально заставляла себя проглатывать пищу. Это ощущение было странным, но женщина понимала, что чем больше она съест, тем лучше подготовится к дальнейшему путешествию. Ее попону унес ветер, и эту ночь она провела, укрывшись окровавленной верблюжьей шкурой. Мариата сама удивлялась собственной практичности. Прежде она не замечала за собой подобных качеств, но ведь ей впервые в жизни приходилось полагаться только на себя.