Каждый день отправляемся мы на верховые прогулки по плотно утрамбованному пляжу к западу от города – глазу не видно конца песчаной полосы. У самой кромки моря лошади пускаются в галоп, там песок особенно плотный. Мы их не сдерживаем. Потом сворачиваем в дюны, Уильям снимает меня с седла, расстилает плащ на земле, мы ложимся рядом. Крепкое объятие, и скоро я чуть не плачу, поцелуи и страстный шепот доводят меня до полного любовного исступления.

Нередко мне хочется развязать завязки на его штанах, пусть возьмет меня попросту, прямо тут, словно деревенскую девчонку. Теплое солнышко соблазняет, вокруг никого, тишину нарушают только крики чаек. Он целует меня, покуда распухшие, потрескавшиеся губы уже не выдерживают; по вечерам, когда я ужинаю с остальными дамами, без него, следы страстных укусов еще дают себя знать, мне то и дело приходится охлаждать губы в ледяном питье. Он без всякого стыда ласкает каждую складочку моего тела. Развязывает тесемки корсажа, чтобы добраться до бедер, до обнаженных грудей. Наклоняет курчавую голову, чтобы достать губами до самых тайных уголков, и скоро я уже кричу от наслаждения, мне кажется, я достигла той высоты, после которой больше не выдержать, и вдруг он кусает меня прямо в живот, я вздрагиваю от боли, отталкиваю его, и вместо тихих стонов наслаждения раздаются крики и шум борьбы.

Он снова ловит меня в свои объятия, лежит рядом неподвижно, ждет, пока я немножко не успокоюсь. Теперь он поворачивает меня, ложится сверху всей тяжестью длинного, худого тела, снимает мой чепец, откидывает волосы, покусывает сзади шею, прижимается так, что я чувствую – несмотря на юбку и нижнюю сорочку, – как он возбужден. Я, словно последняя шлюха, еще крепче прижимаюсь к нему, будто прошу довести дело до конца, не спрашивая моего дозволения, ибо я не могу сказать «да». Бог свидетель, «нет» я тоже сказать не в силах.

Он вжимается в мое тело, замирает, вжимается снова, он знает, что сейчас случится. Чем быстрее он движется, тем сильнее вздымается во мне волна наслаждения, теперь я уже не могу остановиться, хочу я того или нет, но раньше, чем я поднимусь на гребень волны, раньше, чем наши тела соприкоснутся друг с другом обнаженной кожей, он замирает, легонько вздыхает и валится рядом со мной. Потом обнимает, целует закрытые веки, держит, покуда я не перестану дрожать.

Каждый день, как только становится ясно, что ветер по-прежнему противный и корабли остаются в гавани, мы скачем в дюны. Наши страстные объятия по-прежнему удерживают нас на самой грани, и каждый день я надеюсь: может быть, сегодня я шепну «да» или он заставит меня, не спрашивая согласия. Но каждый день он останавливается лишь мгновением раньше, обнимает, поглаживает, будто я корчусь от боли, а не от страсти, – и так день за днем, день за днем.