– Никогда!

– Тогда подойди и поцелуй меня, Кейт, потому что мы с тобою помирились и так же дружны, как прежде.

Я подхожу к нему, и король подтягивает меня к себе так, что я почти сажусь к нему на колени, а он утыкается носом мне в шею. Я продолжаю улыбаться, и Уилл постепенно встает на ноги.

– Можете нас оставить, – тихо говорит Генрих, и его лорды кланяются и выходят, пока пажи готовят комнату к ночлегу. В подсвечники вставляют новые свечи и расставляют их по спальне, и комнату заливает мягкий мерцающий свет. В камин подбрасывают поленья и освежают благовония. Теперь здесь пахнет имбирем и корицей.

Нэн подходит ко мне, якобы для того, чтобы поправить мне волосы.

– Делай то, что нужно, – говорит она. – Я подожду тебя снаружи. – Она кланяется и выходит.

Позади меня пажи готовят кровать для короля. В обычный ритуал входит непременное протыкание матраса мечом и катание по нему в поисках затаившегося там убийцы, и согревание свежих простыней грелкой. Наконец они замирают по обе стороны от кресла короля, чтобы помочь ему лечь. Недалеко от кровати они оставляют блюдо со сладостями и графин вина, чтобы я налила его королю, когда он того захочет.

Я расправляю тонко вышитое платье из темного шелка и сажусь возле огня, ожидая, когда он пригласит меня подойти к его огромной кровати. Я нервничаю и думаю, что эта ночь походит на мою первую брачную ночь с королем, когда я так боялась его прикосновения. Теперь я к нему привыкла и не жду от него ничего, что могло бы меня напугать. Я знаю, что должна буду принять его влажные ласки, целовать его и не морщиться от его гнилостной слюны. Мне кажется, что он испытывает слишком острую боль и находится под действием сильных лекарств, чтобы ожидать того, чтобы я забралась на него, поэтому меня ожидает только необходимость улыбаться и изображать страсть. Это я могу сделать. Ради моей безопасности и безопасности тех, кто зависит от этого тирана, я могу растянуть на дыбе свою гордость и вырвать суставы у своего стыда.

– Итак, мы с тобою друзья, – говорит Генрих, склоняя голову набок и любуясь темным шелком моего платья, через который просвечивало белое белье. – Но я считаю, что ты очень плохо себя вела. Я думаю, что ты читала книги, которые были запрещены, и слушала проповеди, которые распространяли ересь.

Я могу стерпеть и обращение со мною как с нерадивой ученицей за свою научную работу. Я склоняю голову.

– Простите меня, если я сделала что-то неправильно.

– А ты знаешь, что я делаю с девочками, которые плохо себя вели? – шаловливо спрашивает король.