Я вспомнила письмо Дэниела, его рассказ об учебе в Падуе и Венеции. Я разделяла его радость, поскольку мы оба привыкли любить книги и ценить знания. Мы оба верили, что когда-нибудь не будет запретных знаний, и людей, собирающих книги, будут не преследовать, а почитать. Как я могла сейчас сжечь две эти книги? А вдруг в них содержится ключ к тайнам мира, к пониманию его законов? Джон Ди был великим ученым. Если он приложил столько сил, чтобы тайно переправить эти книги в Англию, они наверняка очень важны и дороги ему. Я не могла решиться сжечь их. Если я их сожгу, то окажусь ничуть не лучше инквизиторов, тащивших мою мать на костер. Я стану одной из тех, кто боится знаний и верит, что их надо уничтожать.

Нет, я не желала быть косвенной пособницей инквизиторов. Даже рискуя собственной жизнью, я не могла стать губительницей книг. Пусть я была очень молодой и многого не понимала. Но я жила в самом сердце мира, который только-только начинал задавать вопросы; я жила в эпоху, когда люди поняли, насколько важно задавать вопросы и доискиваться ответов. Кто отважится сказать, куда нас заведут эти вопросы? Я ничего не понимала в таблицах, странных знаках и столбцах цифр. Но вдруг с помощью этих таблиц можно найти лекарство и навсегда избавить мир от чумы? Вдруг с их помощью капитан корабля всегда сможет узнать, где находится его судно? Там могут содержаться удивительные секреты, рассказывающие о том, как научиться летать или достичь бессмертия. Я же не знала, что сейчас держу в руках. Но я понимала: уничтожение книг — такое же преступление, как убийство новорожденного младенца. Знания не менее драгоценны, чем новая жизнь.

Не скажу, что подобные мысли утихомирили все мои страхи. Нет. На сердце у меня по-прежнему было тяжело. Я взяла опасные книги и запихнула их подальше, спрятав под вполне невинными томами. Если за домом следят, я смогу разыграть незнающую дурочку. Главное, я уничтожила наиболее опасные улики: бумагу, где отцовской рукой было написано имя Джона Ди. Мой отец находился далеко от Лондона и не имел прямых связей с мистером Ди.

Я встряхнула головой, устав убеждать себя, что все не так уж и опасно. Опасно, и еще как. По правде говоря, между мною и Джоном Ди хватало связующих нитей, если кому-то понадобится их найти. И между Ди и моим отцом — тоже. Я была шутихой сэра Роберта, затем — шутихой королевы и, наконец, — шутихой принцессы. Я знала многих людей, с кем знаться нынче было опасно. Мне оставалось лишь надеяться, что шутовской наряд пока меня защищает, что море между Англией и Кале защищает моего отца, а ангелы мистера Ди не дадут его в обиду и сумеют защитить даже на дыбе или когда палачи сунут ему в руки вязанку дров и заставят тащить ее к столбу.