– Не хочу тебя разочаровывать, но ювелир, похоже, продал тебе подделку.
Леонора пристально и даже требовательно посмотрела на него.
– Ты что, не узнаешь его?
Он всмотрелся в простой камешек и вдруг все понял.
– Ты сохранила его? – ахнул он.
Леонора кивнула, и глаза ее радостно заблестели.
– Я всегда помнила о тебе, Джеймс, – сказала она, но тут же поправилась: – Помнила, какой ты
Джеймс опустил цепочку ей на платье, скользнув пальцем по теплой коже. Ее дыхание участилось.
Леонора взяла камешек в руки и стала внимательно его разглядывать.
– После того как меня удочерили, – начала она, – Файерфилды сожгли все, что у меня было, – мой чемоданчик, мою одежду, даже мои туфли. Вещей у меня было немного. Но это… – Она тихонько раскачала камешек, и лицо ее дрогнуло от волнения. – Этот камешек значил для меня больше, чем что бы то ни было на свете. – Она спрятала цепочку под платье. – Как только появилась возможность, я раскопала золу. Гнездо и перья сгорели, но камешек я нашла. Отсюда и этот шрам. – На лице ее появилось смущенное выражение. – Ювелир решил, что я спятила, когда попросила оправить его в золото.
Погруженные в воспоминания, они сидели рядом и смотрели на воду. Потом Джеймс встал:
– Подожди здесь. Я хочу тебе кое-что показать.
Он подошел к лошади и вынул из седельной сумки книгу. На миг задержав взгляд на обложке, он вернулся и протянул ее Леоноре.
Она скептически посмотрела на него:
– Хочешь обратить меня в свою веру прямо сейчас?
– А ты загляни внутрь.
Она открыла потертую обложку и, взглянув на исписанные от руки страницы, подняла на него глаза.
– Это почерк моей матери, – пояснил он, – ее дневник.
– Так вот почему ты повсюду носил ее с собой! А я-то думала, что ты планируешь принять духовный сан.