Леонора замерла, ее рука, лежащая на перилах, застыла.

– Даже сказать трудно, кто тяжелее переносит подобные вещи, – продолжал он, – сами дети или их матери.

Леонора обернулась. Алекс сидел к ней спиной и, подняв локоть, допивал чай.

– Разумеется, рано или поздно они с этим смирятся. По крайней мере, в сиротском приюте они будут среди своих. Впрочем, я не знаю, как они поступят с этой, у которой бельмо на глазу. Ну, ты понимаешь, о ком я говорю, не правда ли? С умственно отсталой. Хотя, думаю, должны быть какие-то учреждения для таких случаев. Бедная девочка, вероятно, больше не увидит света дня.

Сердце Леоноры обожгло болью:

– О чем ты говоришь, Алекс?

– Об аборигенах, конечно. – Алекс развернулся на стуле и печально покачал головой. – Само собой разумеется, что после твоего отъезда они не смогут больше жить здесь. Мне, видимо, придется снова пригласить диакона, чтобы он организовал их вывоз. И лучше покончить с этим прямо сейчас.

Кровь Леоноры застыла, руки онемели, к горлу подступил комок, а Алекс продолжал рассуждать, глядя в потолок:

– После того как детей увезут, остальных тоже придется разогнать. Мужчины будут слишком погружены в свое горе, чтобы работать, могут даже доставлять неприятности. Шерифу нужно будет дополнительно привлечь людей, чтобы выселить их отсюда. Это может стать довольно неприглядным зрелищем. Полиция, знаешь ли, не слишком церемонится с черными. – Он выразительно прищелкнул языком. – Я уверен, что они с большим удовольствием выдворят отсюда и нескольких местных.

– Ты не можешь быть настолько жесток, – хрипло сказала она.

– Я? – Алекс театральным жестом прижал руку к груди. – Но у меня же связаны руки, дорогая. Это ты выбираешь такой путь, не я. – Он вернулся к своему чаю. – Какой позор! Даже не знаю, как ты сможешь жить с таким-то чувством вины!

Ноги у Леоноры затряслись, и она побелевшей от напряжения рукой вцепилась в перила.

– Я не позволю тебе этого сделать, – повысив голос, сказала она, чувствуя, как подступившие слезы жгут глаза.

Он хлопнул себя по колену и рассмеялся:

– И как же ты планируешь это осуществить, дорогая?

– Наши люди, – запинаясь, ответила она, – рабочие, приказчики… они остановят это.

Алекс достал из кармана револьвер, потер его серебристую поверхность и заглянул в ствол.

– Сомневаюсь, чтобы они были настолько глупы.

Леонора вспомнила день, когда он навел этот пистолет на своего чистокровного скакуна. Она была уверена, что Алекс, если ему открыто противостоять, может выстрелить. Ее долгожданная свобода растворилась в тумане чужой ненависти и жестокости.