– Несколько тайпанов. Одна западная коричневая змея. А однажды утром на выходе из палатки я едва не наступил на гадюку – шипохвоста.

– Они кусали тебя?

– Если бы укусили, меня бы здесь не было.

– А разбойники? Это были настоящие беглые каторжники?

Джеймс кивнул, доел и отнес пустую тарелку к мойке.

– Их было трое. С пистолетами, в масках и все такое.

– Ты что, так шутишь? – спросила Леонора.

– Вовсе нет. – Джеймс закатил рукава и принялся мыть тарелку. – Там всего можно было ожидать.

– И что вы сделали? – затаив дыхание, спросила Сара.

– Один старый фокус, которому Том научился у отца. Мы начали скакать вокруг стада и вопить что есть сил, так что скот принялся носиться кругами. Это сбило разбойников с толку. Их лошади были слишком напуганы и стали неуправляемыми. В конце концов злодеи решили, что нас больше, чем было на самом деле, и убрались.

– Вот это да! – хором прошептали дети.

– Ну хорошо, девочки, – Джеймс засмеялся и хлопнул в ладоши. – Несите сюда тарелки и одеваться.

Леонора стояла с ним возле мойки: он мыл посуду, а она вытирала.

– А это правда насчет каторжников? – спросила она.

– По большей части. Не считая конца истории. – Джеймс усмехнулся, отчищая жирную сковородку в горячей воде. – Том выскочил голый и как полоумный принялся ругать этих несчастных негодяев на чем свет стоит. Вероятно, они бы его пристрелили, если бы так не хохотали. Как бы там ни было, потом Том притащил бурбон, и они хорошенько выпили.

– Что, совсем голый? – засмеялась Леонора.

– В чем мать родила. Всю ночь. – Джеймс приподнял брови. – Я и сам чуть было не ушел с разбойниками, лишь бы не видеть его голой задницы. Она у него бледная, как луна в полнолуние.

Леонора хохотала, пока не заболели бока. Джеймс тоже согнулся от смеха, а потом оттолкнул ее от мойки и с напускной строгостью сказал:

– Возьмите себя в руки, женщина!