Я заранее ненавидела день прощания и так же заранее болезненно предвкушала его. Мне казалось, что именно этот день станет той самой разграничительной чертой, этакой границей, которая даст нам с Антоном понять – а что действительно мы чувствуем, уважаем ли и бережем друг друга? Сможет ли расстояние отдалить нас и на духовном уровне, или же оно сделает наши чувства более крепкими и зрелыми?

Сможем… Сможем… Сможем… Эти вопросы страшили, но ответы на них мы оба должны были получить. И понять, чем стали для нас последние недели: иллюзией или правдой. Если все, что произошло между мной и Антоном, не имело ценности и могло разрушиться в один миг, я бы хотела узнать об этом сразу, до того, как иллюзии окрепли бы и закостенели, превратившись в нерушимую стену зависимости от человека.

Однако я все же верила ему. Верила в него. Можно ли поступать иначе, если любишь?

Тот остаток ночи, который я проспала, мне снился аэропорт и взлетающие в высокое синее небо самолеты – их было так много, что я не понимала, в каком из них Антон. И я в отчаянии бегала по взлетно-посадочным полосам, с трудом уворачиваясь от огромных белоснежных летающих машин, которые то взлетали, то приземлялись, так и норовя задеть меня крыльями.

Глаза я открыла внезапно, словно что-то почувствовав.

За окном уже было светло, и по полу скользило солнце. А постель рядом со мной пустовала – Антон пропал.

Еще отчаяннее заколотилось сердце, которое еще не отошло от дурного сновидения. Показалось вдруг, что Тропинин уже уехал, решив не прощаться со мной, и эта мысль была острее лезвия ножа. Отпускать Антона просто так, не увидев, не поцеловав, не сказав напоследок важные слова, казалось немыслимым и даже жестоким.

Я вскочила с кровати.

Может быть, Кеюшка совершает утренний променад по уборным-душевым? Ворвись к нему и застань врасплох!

Господи, что ты опять несешь.

А что, будет очень неожиданно! Отличный способ заставить Кеюшку запомнить тебя.

Антон, конечно же, никуда не уехал – он был на кухне с чашкой кофе в руках и, стоя у окна, с кем-то тихо говорил по телефону. Тропинин сразу услышал мои шаги, хотя мне казалось, что я шагаю беззвучно, и обернулся, внимательно слушая своего собеседника.

Я молча подошла к нему и обняла, прижавшись щекой к спине и сцепив руки на его поясе. Сразу стало легче, и сердце застучало в том ритме, в каком ему было положено стучать.