Не зря же она занималась единоборствами.

– Вот так и приходи на помощь, – проговорил тот, отчего-то смеясь. Мне же было совсем не смешно.

– Нина! – громко заорала я, разозлившись. – Отпусти его! Это и есть Кезон!

– Чего? – повернулась она на меня, явно вняв не словам, а громкости голоса. Я редко его повышала.

– Того, – отчеканила я и повторила: – Отпусти его.

Ниночка отвлекалась лишь на две секунды, ослабив внимание и хватку, и музыканту хватило этого, чтобы перехватит инициативу – несколько ловких движений, и теперь уже он оказался сверху моей подруги. Получилось весьма пикантно: Ниночка лежала на спине, а Кезон сидел на ней, упершись коленками в пол и прижимая к нему распластанные выше головы нежные девичьи руки, пальцы которых кровожадно сжимались в явном желании удушить противника.

Нинке всегда было без разницы, кто ее враг – мужчина или женщина; она воспринимала их одинаково плохо и методы для уничтожения применяла одни и те же.

– Отпусти меня, смертник, – прошипела она, брыкаясь, и видно было, что Кезону приходится нелегко.

– Кирилл, отпусти ее, – потребовала и я. – А ты успокойся, – велела я подруге, которая явно находилась в состоянии аффекта.

– Отпусти, – сквозь зубы прошипела Нинка. – И я тебя прикончу, мразь блохастая!

– Вот поэтому и не отпущу, – парировал Кирилл. – Я вас не то чтобы боюсь, девушка. Но выходить на сцену со светящимся фингалом или сломанными пальцами мне не хочется.

– А с выдернутым кадыком – хочется? – взбрыкнула в очередной раз Нинка, но Кирилл все же удержал ее.

Давай-ка, Катька, сфотай их в таком положении и тайком синеволосому пришли!

Что ты несешь! Нинку надо успокоить, а не драконить!

Кирилл оглянулся на меня с немой мольбой в глазах, и я решилась. Схватила стоящий в баре графин с прохладной водой и вылила на этих двоих, зажмурив глаза. Эффект неожиданности возымел действие.

Кирилл отскочил в сторону, отряхивая воду с волос и лица. Нинка, как заклинание, твердя нецензурные слова, каким-то неведомым образом складывая их в связные предложения, тоже отскочила. Теперь белое платье не только было испачканным, но еще и мокрым.

Наверное, Журавль вновь бы накинулась на Кезона, если бы тот не догадался достать из кармана джинсов бейдж, в котором на английском, справа от фото, было написано, кто он такой. Видимо, это был один из пропусков для музыкантов.

Бейдж подействовал на Нину. Она повертела его в руках, удостоверилась каким-то образом, что он – настоящий и, выругавшись, пошла к бару. Я думала – за алкоголем, чтобы успокоить нервы, но Нинка выпила ледяной воды – целый стакан, залпом – и вытащила из морозилки лед, который зажала в ладонях – чтобы успокоиться.