И он ушел. Через балкон. Музыкант из знаменитой на весь свет группы, который оказался моим соотечественником.

– «Корвалолу» мне, – слабым голосом сказала Нинка.

– Нету, – развела я руками.

– Тогда водки, – не растерялась подруга.

– Совсем, что ли? – покрутила я пальцем у виска. И принесла ей еще один стакан ледяной воды, видя, что подруга явно не в себе.

– Я в таком ауте, что даже почти забыла про стервятника, – чуть более окрепшим голосом созналась Журавль и вдруг завопила, схватив меня за руки:

– Почему ты меня не остановила?!

– Кто сможет остановить танк? – резонно осведомилась я. – Он даже сам себя остановить не в силах.

– Я, по-твоему, танк?!

– Танк в юбке. Очень милый танк, – улыбнулась я ей.

– Мне не снится? Я, правда, била Кеззи? А мы эротично смотрелись, когда я на нем сидела? – с любопытством спросила Ниночка.

– Ну, так, – уклончиво отвечала я. – Отчасти.

– Почему ты нас не сфотографировала?!

От Нинки никогда не знаешь, чего ждать.

– Потому, – отрезала я. – Что ты несешь, Журавль?! Ты едва не покалечила звезду! Кстати, а другая звезда-то в порядке? – вспомнила я про Гектора. – Что у вас там вообще было-то?

Нинка мигом помрачнела.

– Оказывается, я умею ошибаться, – выдала она.

– Да ты что! – сделала я вид, что безумно удивилась. – Вот это да! Невероятно.

– Не смешно, Радова, – нахмурилась Журавль. – Я все больше убеждаюсь, что единственное в мире совершенство – это я.

Рассказ ее был недолгим, но эмоциональным.