Пару раз мы были где-то на грани приличия, и губы горели, и ладони – от прикосновений, и внутри разгоралось нежное пламя, пока еще едва заметное, голубоватое, и в этом пламени отражались звезды.

Настоящее романтическое безумие.

Дыхание становилось тяжелее, объятия – откровеннее, а ощущения – острее. Но все это мне безумно нравилось, и чуть ниже солнечного сплетения зарождалось белое солнце – его лучи скользили по телу и четко били по нервным окончаниям, метко стреляли по самым чувствительным точкам.

В какой-то момент, когда я откинула голову назад, разрешая целовать себя в шею, Антон вдруг остановился, нехотя убрав руки, и даже отодвинулся слегка.

Не смей! Я требую продолжения банкета! У бабочек истерика!

– Стоп, – произнес он тихо и мою руку со своего пояса тоже убрал. Глаза у него были совершенно пьяными, но он держал себя под контролем. – Катя, стоп. Сейчас не прекратишь – не остановлюсь.

– Вот оно что, – лукаво глянула я на Тропинина и вдруг засмеялась, прикрыв ладонями лицо. Отчего-то мне стало смешно. У нас все не как у людей.

– Ты опять смеешься, – укоризненно произнес Антон, видимо, вспомнив наш первый поцелуй.

– Прости, – выдохнула я. – Просто у тебя взгляд такой разочарованный. Как у собачки.

И я опять засмеялась, не в силах сдержаться. Тропинин мне сейчас, и правда, напоминал песика, которую обделил лаской любимый хозяин.

Парень вздохнул, видимо, решив, что я немного не в себе, и подозвал официанта, попросив принести холодной воды и виски.

С горя пить сейчас начнет! Хорошо, хоть не бутылку заказал, а стакан!

– А я хочу еще глинтвейн, – заявила я. Антон удивленно посмотрел на меня.

– Думаешь, ты один расстроен? – подмигнула ему я, чувствуя себя не только весело, но и уверенно. – Я тоже залью с тобой горе, зайка.

– Какое горе? – не понял Тропинин, и я взъерошила ему волосы.

– У нас с тобой одно горе на двоих, – теперь я, поиграв бровями, ущипнула его за щеку. Он был такой миленький, что просто хотелось затискать его. Как плюшевого зайку.

– Может быть, лучше вино, а не глинтвейн? – спросил Антон.

– А ты понимаешь в винах? Ты, как-никак, золотая молодежь, – в шутку поддела я его. Да что за реакция-то странная такая? Может быть, из-за глинтвейна? Как-никак, алкоголь, а он не только согревает.