Я прогнала прочь ненужные мысли и провела пальцем по груди, остановившись у выпирающей ключицы, осторожно коснулась губами прохладного плеча. А он, почувствовавший это во сне, тотчас распахнул глаза.

– Доброе утро, – первой нарушила я утреннюю тишину.

– Доброе, – отвечал Антон чуть хрипло и замолчал, глядя на меня с чуть приоткрытыми губами.

– Хорошо спалось? – спросила я.

– Хорошо, – согласился он и опять затих.

Антон казался каким-то странным, расслабленным и настороженным одновременно. Он односложно отвечал на вопросы и все смотрел на меня и смотрел.

Ха-ха-ха! А я всегда говорила! Получил свое и все, аста ла виста, бейби.

– Антош, что-то не так?

Тропинин попытался погладить меня по лицу, а я легонько цапнула его за палец, но он, однако, не спешил убирать руку, словно разрешая себя кусать.

– Что не так? – требовательно спросила я, перевернувшись на живот.

– Все так, – спокойно ответил он и потянулся, словно довольный кот, и взгляд мой, против воли, соскользнул на его торс. Он заметил это и улыбнулся.

– А почему ты такой… – попыталась найти я слова.

– Какой? – чуть выгнул он бровь.

– Тихий.

– Я счастлив, – подумав, отвечал блондин. – Умиротворен. И хочу есть, – неожиданно добавил он. Это меня даже чуть-чуть обидело: я ждала яркого пробуждения, слов нежности, искрометных поцелуев…

Какие поцелуи! Зубы почисть!

Я, кутаясь в одеяло, села на кровати, пытаясь понять, где в этом беспорядке мои вещи, спиной чувствуя, как он за мной наблюдает, встала, собрала вещи – и его, и свои, и пошла к ванной комнате. Одеяло волочилось следом за мной, как шлейф за невестой. Не выдержав, я оглянулась и заметила, как Антон улыбается.

В ванной я, сбросив одеяло на пол, почистила зубы и вошла в душевую кабину, включив прохладную воду до упора. Тугие струи приятно били по коже, и я даже глаза закрыла, а в какой-то момент поймала себя на мысли, что это не струи воды вовсе, а настойчивые прикосновения Антона.