Он напрягся и вырвался из ее объятий.

– Да. Понимаю. Мне пора…

Гарри недоговорил. Понял, что должен остаться. Если кому и уходить, так это ей. Но Пен не уходила.

– Прости, я не понял. Чего ты ждешь?

– Я боюсь.

Эта фраза заставила его повернуться.

– Чего?

И он увидел, что она плачет.

– О Пен!

Гарри распахнул объятия. Движение это, скорее всего, было непроизвольным, но она восприняла его как приглашение. Сказать то, что она хотела, ей было легче, прижавшись к его груди, а не глядя ему в глаза.

Пен окутал его успокаивающий запах, который она почувствовала даже заложенным от плача носом, – смесь одеколона, мыла и запаха тела Гарри.

– Гарри, всю жизнь я рассчитывала только на себя. У меня не было матери, а отец…

О ее отце лучше не вспоминать.

Руки Гарри, прежде нежные, обняли ее крепко.

– Знаю, Пен. Ты всегда была отважна.

Она покачала головой.

– Может, внешне. Внутри я была трусиха. А узнав, что беременна…

Боже, Пен так сильно испугалась, что страх парализовал ее.

Может, ей повезло, что у графа не нашлось для нее другого жениха, кроме Феликса. Отыщись у него кто-нибудь еще, она скорее всего была бы уже замужем.

– Прости, что я не был с тобой, – сказал Гарри, прижимая ее к себе еще крепче. – Прости, что все это тебе пришлось пережить одной.