Его глаза округлились.

– Ух ты!

– Мы с Изабеллой придумали эскиз вместе. Мы собирались сделать одинаковые татуировки. До недавнего времени я не могла даже смотреть на этот эскиз, не говоря уже, чтобы подумать о том, чтобы сделать ее. Пару дней назад я пошла и сделала.

Док наклонил голову, рассматривая татуировку.

– Очень красиво. Как думаете, почему вы вдруг сочли возможным сделать ее?

– После того как я отпустила Гриффина, все изменилось, может быть, это побочный эффект разбитого сердца. Мне кажется… что мне больше нечего терять.

– Что же, навсегда оставить на своей коже напоминание об Изабелле – это, разумеется, огромный шаг к выздоровлению и принятию. Я очень горжусь вами.

– Да. Согласна. Я тоже горжусь собой.

Я улыбнулась.

– Что касается вашего нового отношения к жизни после того, как вы порвали с Гриффином, не думаю, что мы всегда понимаем, как повлияют на нас травмирующие события до тех пор, пока они не произойдут.

– Серьезно, мне кажется, что меня больше ничего не волнует, как будто мне безразлично, живу я или умерла.

Его лицо помрачнело.

– Вас не посещают мысли о самоубийстве, правда? Лука, вы должны сказать мне, если это когда-нибудь случится.

– Нет. Я говорю не о самоубийстве. Я никогда не смогу лишить себя жизни, мне было бы слишком страшно. Просто я живу с ощущением полного оцепенения.

– Вы разговаривали с ним?

– Нет. Я не звонила ему, он тоже не связывался со мной. Я почти уверена, что теперь он просто ненавидит меня.

Док посмотрел в сторону. Он выглядел слегка виноватым, словно что-то утаивал от меня.

– Что это значит?

– Он не ненавидит вас.

– А откуда вам это известно?